Слуга открыл передо мной дверь и с непроницаемым выражением лица застыл рядом с ней. «Та еще сволочь, привел пленника незнамо куда, и даже объяснить ничего не желает», – обозлилась я, проходя мимо. А комнатка-то не для дорогих гостей, как я погляжу. И обстановка вся каменная. Стол, скамья и даже невысокое ложе. Ну еще бы, у них тут горы под боком, ковыряй себе сколько хочешь. Правда, на лежанке что-то меховое постелено, и на том спасибо.
Я шлепнулась на этот мех и уныло уставилась на захлопнувшуюся дверь. Судя по обращению, церемониться со мной никто не собирается. А ведь как учтиво хозяин в горах разговаривал, хотя мог бы и сразу приказать.
Или не мог? Почему мне кажется, что я что-то пропустила? Или не успела обдумать как следует? Ну так теперь самое время. Думай, Катька, думай, пока есть возможность.
Возможности подумать мне не дали: дверь бесцеремонно распахнулась и в комнатку вошла крепкая женщина, похожая лицом на лакея, что привел меня сюда. Как родная сестра. Из-за этой похожести я ее невзлюбила с первой минуты и настороженно следила за каждым уверенным движением. А вошедшая спокойно занималась своим делом, не обращая на меня никакого внимания.
Разложила на скамье какую-то одежду, явно мужскую, поскольку сама была одета в темную широкую юбку до щиколоток и пеструю старушечью кофту. Двое слуг притащили высокий таз и ведра, очевидно, с водой.
Они что, думают, я сто лет не купалась, что ли?! Что сразу ринусь бултыхаться в этом дурацком тазу? Да у меня даже у тетки, несмотря на то что деревня, ванная в доме! Хотя и с газовой колонкой.
А служанка тем временем закончила все приготовления и ушла. Зато вошел ее молчаливый брат, теперь я была в этом почти уверена, и показал мне на таз.
– Не-а, – мотнула я головой. – Не желаю.
– Надо. – Слуга сдернул меня с лежанки.
– Я тебе говорю – нет! – обозлилась я. – И вообще, выйди отсюда.
– Я помогу, полью. – Молчальник тоже начинал сердиться, но допустить, чтобы меня купал мужик… ну уж нет, лучше сразу в окно.
Резко выдергиваю из его руки многострадальный рукав куртки и меряю упрямца ненавидящим взглядом. Вот бестолковый, никак не желает понимать очевидного. Не сдамся я.
– Надо! – решительно прикрикнул он и сорвал с моей головы кепку.
Коса, второпях кое-как собранная под кепку, расплелась, и волосы пышной гривой упали мне на лицо, но я все же успела разглядеть, как потрясенно вытянулось его лицо. Еще несколько мгновений он разглядывал мои щеки, покрасневшие от возмущения, потом резко развернулся и почти бегом выскочил из комнаты. Не забыв, однако, плотно прикрыть дверь и брякнуть снаружи засовом.
«Ну вот теперь, Катерина, начинается самое занимательное», – недовольная тем, что невольный обман раскрылся так скоро, мрачно объявила я себе, снова шлепаясь на мех. – Вот только не факт, что тебе это понравится. Вполне возможно, сейчас ты потеряла последний шанс на свободу… или даже на жизнь».
«Но хоть немного подготовиться все же не помешает», – твердил свое безрассудный оптимизм, и я, скорее от растерянности, чем по здравому смыслу, достала из рюкзачка щетку. Расчесала волосы, заплела, свернула кольцом и посадила крабика. Потом, криво подмигнув зеркальцу, мазнула по губам блеском, а по ресницам тушью. Помирать так с музыкой.
И приготовилась ждать, как совершенно чужие люди чужого мира решат мою судьбу. Заранее уверенная: каким бы ни оказалось это решение, мне оно не понравится.
Однако, как ни странно, ждать пришлось всего несколько минут.
Снова громыхнул засов, и в комнату ворвалась давешняя служанка. Уставилась на меня недоверчивым взглядом, потом стремительно шагнула вперед и рванула рукой ворот куртки, пытаясь ее распахнуть.
Сообразить, что она еще собирается сделать, я элементарно не успела, автоматом сработала отточенная в интернате самооборона. Резкий выпад костяшками правой руки в нос обидчице, и сразу удар левой ногой под колено. Служанка охнула и согнулась, выпустив от боли мою куртку, а я отскочила к приоткрытой двери. Если хочет дать сдачи, то пусть сначала догонит.
Осторожно высунула нос за дверь и обнаружила, что коридор пуст.
Ха. А почему бы нам не поиграть в прятки? Какое-никакое, а развлечение. Быть может, последнее в жизни. Выскочив в коридор, захлопываю дверь и с неожиданным для себя удовольствием опускаю тяжелый засов. Ну вот и первые положительные эмоции.
В какую сторону теперь?
Точно помню, мы пришли справа, и там мне ничего интересного не встретилось. Значит, идем налево. Не тратя драгоценных секунд на раздумья, бегу по широкому коридору, время от времени останавливаясь возле дверей и прислушиваясь к тому, что творится за ними. И не забывая бдительно приостанавливаться перед пересечениями с другими коридорами и лестницами.
И все же чуть не попалась. Уже почти шагнула за угол очередной арки, выходящей на лестницу, как заметила спускающихся по ней мужчин. Первым топал Роул, второй шел следом, и его разглядеть я просто не успела.
Метнулась было назад, да заметила – и с той стороны в коридор кто-то вошел. Вот это я попала. Безо всякой надежды, просто так, на всякий пожарный, толкаю ближайшую дверь, и вдруг она мягко, без скрипа, подается внутрь. Одного мгновения хватило мне, чтобы скользнуть в плохо освещенное помещение и захлопнуть за собой дверь. Да еще и засов задвинуть, оказалось, в этой комнате он изнутри. Значит, я все-таки была пленником, пропали последние слабенькие сомнения, иначе не посадили бы под замок.
Ну так пусть теперь поищут, а потом еще и ломают двери. Сама я их открывать не собираюсь. Поправив на плече рюкзачок, отправляюсь исследовать захваченную территорию и первым делом раздвигаю плотно сдвинутые тяжелые портьеры на окне. Веселые солнечные лучи ворвались сквозь толстые неровные стекла, расписанные разноцветными узорами, осветили мириады пылинок, поднятых моими решительными действиями.
Хм. Похоже, эту комнату давно не пылесосили, и если вдуматься, это даже хорошо. Просто замечательно. Следовательно, постоянно никто тут не живет, и, возможно, скоро не вернется.
Я уже спокойнее и внимательнее оглядела довольно просторное помещение, делая одно за другим удивительные открытия. Судя по всему, тот, кто обставлял эту комнату резной деревянной мебелью, делал это с большой заботой и любовью. Именно так когда-то папа оборудовал мне детскую. Я до сих пор помню каждую мелочь и каждую картинку на обоях, хотя мне не было и двенадцати, когда родителей не стало.
В этой комнате, которой по размеру скорее подходит название «зал», все устроено так удобно и уютно, что сердце кольнула невольная зависть к уехавшему владельцу. И горькое сожаление, что мне тоже вскоре придется ее покинуть. Абсолютно не по своей воле.
А пока немного полежу
