Старик набрал на зеркоме номер и… нахмурился. Питекантроп и не думал брать свою стекляшку. Что за черт? Рутгар выругался и тут же замер. Ему показалось, что рядом скрипнула доска. Обведя взглядом захламленный чердак дома, где он дожидался окончания работы Мурого и его напарника, старик подслеповато прищурился. В темноте, еле рессеиваемой лунным светом, неверным и тусклым, льющимся в открытые слуховые окна, рассмотреть что-то на расстоянии больше пяти-шести метров было нереально. Показалось?
Рутгар вздохнул, нащупал в кармане рубашки блистер и, хрустнув фольгой, сунул под язык «сердечную» пилюлю. Возраст, будь он неладен, и нервы… а ведь еще лет пять назад его иначе как Железным Рыгой не звали. Не, точно на покой пора. Ну да ничего, вот закончит дело с Аглаей и все. Осталось меньше трех месяцев, а там, можно считать пенсионный фонд сформированным, и катить куда-нибудь на острова, греть старые косточки под пальмами, в обществе податливых мулаток. Эх…
Удар, обрушившийся на затылок, оборвал мысли и мечтания старика. А когда он все же пришел в сознание…
– Доброй ночи, неуважаемый. Ну-ну, не стоит притворяться. Ваш актерский талант все равно никто не оценит. Открывайте глазки, не стесняйтесь, – тихий голос, раздавшийся над самым ухом Рутгара, прозвучал совершенно неожиданно. Старик был уверен, что его обладатель находится в другом углу комнаты, все его чувства говорили об этом!
Рутгар открыл глаза и поморщился от полоснувшего по ним света неожиданно зажженной лампы, кажется, направленной точно в лицо.
– Свет, – прохрипел старик, поморщившись. Впрочем, показное недовольство и ошеломление не помешало его отточенному разуму моментально начать обсчитывать возможные варианты действий.
– О! Прошу прощения, не удержался, – хохотнул все тот же голос, молодой и… определенно знакомый. Впрочем, Рутгар тут же понял, кому он принадлежит. Тот самый мальчишка, барыш ходячий. – Давно мечтал побывать в шкуре следователя. Знаете, как в фильмах, чтоб прикрученный к полу стул, «шуба» на стенах, свет лампы в лицо и рык: «Здесь я задаю вопросы!» А тут такой удобный случай. Правда, декорации подкачали, но, как говорится, не бывает так, чтоб все и сразу.
Насчет декораций Рыга вынужден был согласиться. Проморгавшись и оглядевшись по сторонам, он с удивлением понял, что находится в квартире Аглаи. В гостиной, если быть точным. Сидит, примотанный липкой лентой к стулу, а Мурый с подельником и вовсе обосновались на полу в полулежачем положении. Кажется, их просто привалили к стене, чтоб не сползли на пол. Да еще и на цепь посадили. Стоп, цепь?
– А, вы заметили, – улыбнулся мальчишка, проследив за взглядом Рутгара. – Да, пришлось немного стреножить ваших подельников… ну и чуть придушить, чтоб не орали и не будили опять бедную девочку. Она и так по вашей милости пострадала, зачем ей еще «делать нервы», как говорят в одном славном городе, не так ли? Кстати, а чего вы к ней привязались-то, а?
– Пострада-кха-ла? Привязались? Не понимаю, о чем ты, – выдавил из себя Рыга. В несознанку ему уходить не впервой, так что и маска соответствующая, легла как родная.
– Тц, нехорошо маленьких обманывать. – Растянул губы в холодной улыбке его собеседник. – Или вы решили присоединиться к моей игре в следователя на допросе? В смысле изобразить допрашиваемого? Не стоит, право, совсем не стоит. Поверьте, роль раскаивающегося грешника, искренне страдающего от совершенных им преступлений и стремящегося искупить причиненное зло, подойдет вам куда больше.
– Чего? – неподдельно удивился Рутгар.
– Точно. Предлагаю сменить сюжет нашего спектакля. Я постараюсь изобразить священника, а вы того самого грешника. Правда, креста у меня нет, но думаю, этот медальон вполне может его заменить. Не бог весть что, конечно, зато красивый. Поехали? – хлопнув в ладоши, произнес гость Аглаи, удобно устроившийся на стуле напротив связанного Рутгара. Взгляд старика невольно сосредоточился на затянутых в тонкие черные перчатки руках его пленителя, крутящих вокруг пальцев тонкую серебристую цепочку с тем самым медальоном, действительно, довольно красивым для недорогой серебряной безделушки. Явно не заводская штамповка.
– Парень, ты ненормальный? – спросил Рыга почти искренне. Ну не укладывается поведение мальчишки в шаблоны. Совсем. Даже если предположить, что он пересмотрел паршивых боевиков.
– А что есть норма и где пролегают ее границы? – Пожал плечами тот, не переставая улыбаться. Медальон качнулся из стороны в сторону. – Впрочем, это из другой оперы. Итак… покайся, сын мой! Хм, забавно звучит из уст семнадцатилетнего пацана в адрес такого старпера, да? Все-все, не отвлекаюсь… и ты не отвлекайся. Играем с полной отдачей, как на премьере. Играем же? Вот и не отвлекайся. Совсем. Смотри на медальон, если тебе так будет удобнее, и представь, что это крест. Представь. Медальон-крест, серебро блестит, видишь? А серебро – святой металл. Вот и это святой медальон… святой крест. Ты видишь. Смотри, как сияет… Видишь. Он святой… Ты же христианин, ты веришь. Ты слышишь меня и веришь, ведь у меня в руке святой крест, слышишь? Слушаешь меня… веришь святому кресту… видишь крест… веришь мне…
Медальон сверкнул отраженным от лампы светом, кольнув глаза, а голос мальчишки вдруг отдалился и вроде бы стал ниже? Или нет? Что он хочет? Верить?
– Верю, – медленно проговорил вслух Рутгар.
– Разговор по душам, что может быть лучше? Ты меня слышишь, Рыга? Ты меня слышишь… слушаешь… внимательно слушаешь… ты мне веришь…
Глаза Рутгара не отрываясь следили за покачивающимся перед его лицом серебряным крестом.
* * *Я с наслаждением потянулся и, облегченно вздохнув, присосался к кружке с холодным мятным чаем, принесенным Аглаей. Закончил. Наконец-то закончил с этим ублюдком. А назвать иначе Рутгара по прозвищу Рыга я не могу. Впрочем, если бы не мои скромные познания в менталистике, возиться пришлось бы куда дольше. А так поток внимания, которым я буквально укутал старого урку, довольно быстро вывел меня на нужную волну, иначе бы я еще час бился над тем, чтобы подчинить его волю. Впрочем, и с нынешними своими умениями я еле его пробил. Железная сволочь. Ну да ничего, и не таких ломали…
– И что теперь делать? – Голос Аглаи вывел меня из состояния умиротворения.
– Да ничего. Вступишь в наследство и будешь жить, как хочешь. Про «долг» забудь. Нет его. – Я кивнул на лежащие перед девушкой документы, найденные мною в квартире ее соседа после допроса последнего. – И про гавриков этих тоже можешь забыть, они тебе больше не навредят.
Когда я притащил найденного мною на чердаке и аккуратно вырубленного Рутгара, решив присоединить автора затеи с моим похищением к его незадачливым исполнителям, надежно спеленутым заговоренной мною дверной цепочкой еще на входе в квартиру, то нашел Аглаю, стоящую над телами двух мордоворотов. В тот момент девушка была явно не в себе, бледная с совершенно сумасшедшим взглядом,
