Их заставили вступить в бой. Принять его.
И использовать газ.
Картина зверств Галактического Совета уже выгружается в Сеть, как и видео гибели Свободного города.
Мужественные повстанцы.
И злые галакты, задушившие тонкие ростки свободомыслия. В этом ключе будет подаваться информация, и если Нкрума откажется от поединка, то скоро его назовут бесчестным.
Кровавым.
Да и вообще, у него был один-единственный способ переломить ситуацию.
– Да, – сказал он дубль-капитану. – Условие временного перемирия. Любой сбитый корабль, любой выстрел будут считаться нарушением договора.
Джажро замер.
Пригнулся.
И заворчал. Кажется, на такой поворот событий он не рассчитывал.
– Ты, отродье…
– Пустыни, – подсказал Нкрума, разоблачаясь. Конечно, скафандр создавался под него, но все равно был неудобен. – Я родился в пустыне.
– А сдохнешь в космосе…
Не корабль, не планета, затянутая серыми тучами. Она сама силилась избавиться от заразы, не зная, что на это избавление потребуются годы.
Каменистая луна.
Защитный купол повисает над четырьмя маячками. Площадь небольшая, но им хватит. Серая туша линкора заслоняет солнце, и в какой-то момент Нкрума думает, что капитан прав: это все детство и глупость.
Тем более без скафандра.
Если купол рухнет, то погибнут оба. Впрочем, такхарцы никогда не спешили умирать.
Джажро ждал.
Убежище где-то здесь, внутри этого спутника. Если понадобится, Нкрума распилит его на куски, сколько бы времени это ни заняло, но доберется до нутра.
– Мы заблокировали систему, – на всякий случай предупредил он соперника.
Тот лишь зашипел.
Поздно.
Те, кто затеял игру, убрались отсюда задолго до войны.
– Расскажи, кто тебя нанял? – Нкрума наблюдал за тем, как такхарец кружит, то подбираясь ближе, то отступая. Хвост скользнул по песку, сбив пару красных обломков, и замер.
– Нанял?
– Ты ведь не настолько умен, чтобы спланировать все эти удары. Страховые компании? Они сейчас на подъеме. Или кто-то из Совета, кому понадобилось повысить уровень полномочий?
– Ублюдок, – выдохнул такхарец.
Примитивное создание, и ругательства у него примитивные. И странно даже, что харизмы – а такхарец был отвратительно харизматичен – оказалось достаточно, чтобы быть втянутым в эту игру.
– Ты и вправду веришь, что они сдержат слово?
Такхарец атаковал.
Он был быстр. И силен. И еще смертоносен. Но он никогда не жил в пустыне.
– И что ты сделал? – спросила я, завороженная.
– Оторвал ему голову. – Нкрума широко зевнул, продемонстрировав отменные зубы. – Времени у нас было немного. Следовало начинать эвакуацию.
Когда пришельцев в экзокостюмах стало слишком много, Арагами-тари подумала, что воспитывали их плохо. Никто не удосужился вытереть ноги, а некоторые еще и ели, кроша на ковер. Тот был несказанно рад. И стало быть, дня через три придется стричь.
Если не раньше.
Ворс поднялся, налился цветом, а по углам проступили тонкие иглы спороносных колосков.
– И что мы тут делаем? – Бои держалась рядом.
– Сидим, – спокойно ответила Арагами.
И осиротевшие девицы из рода Гарахо кивнули.
– Может…
Язык Бои скользнул по клыкам.
А взгляд зацепился за инсектоида, который, устроившись на низком подоконнике, сосредоточенно поглощал закуски. Он выстреливал ловчим шипом, протыкая канапе насквозь, потом приоткрывал клюв. И фасеточные глаза туманились, а усы трепетали.
– Не стоит. Рано еще, дорогая, – Арагами-тари погладила невестку по руке.
– Но…
Буря рыдала, просилась на порог, и голос ее доносился сквозь заслоны и засовы.
– Мы хрупкие милые женщины, мы никому не можем желать зла.
– А мы и не будем. – Девица Гарахо с волосами, выкрашенными в ярко-голубой цвет, тряхнула гривой, и колокольчики, спрятанные в ней, зазвенели, заставив инсектоида отвлечься. Он скользнул взглядом по комнате, но, не обнаружив потенциальной угрозы – нельзя же думать, что таковой является с дюжину женских особей, – вернулся к еде. – Мы их так убьем…
И сестры кивнули.
Левая была песочной масти, а правая – редкого темного окраса. И на щеках ее проступали бледно-лиловые завитки узоров.
А говорили, что песчаники-ану выродились.
– Дорогая, не смотрите так, девочка расстроена! Вы убили ее бабушку! – Возмущения в голосе было ровно столько, чтобы чужак удовлетворился. – Скажи, долго ли продлится буря?
Песчаница прикрыла глаза.
Прислушалась…
И где старая грымза этакое сокровище откопала? И почему не показывала? Надеялась при себе оставить? Нехорошо.
Совет не одобрит.
– Еще шесть часов, – голос у нее оказался низкий и текучий, как старые пески. – Она говорит, что сверху чужаков не осталось…
Песчаница произнесла это на полузабытом наречии боху, будто и не сомневалась, что Арагами-тари поймет. И добавила:
– Она говорит, что твой сын успел укрыться. И та, которая тоже слышит… – Она слегка нахмурилась и приложила палец к губам. Те шевельнулись, будто песчаница и вправду разговаривала с пустыней.
Хотя как знать…
Может, и разговаривала.
– Все будет хорошо, – сказала она уверенно и, остановившись взглядом на высокой фигуре у окна, добавила: – Не для них.
Глава 23
Спустя четверть часа их разделили.
Мужчин увели вниз. И Арагами-тари стиснула кулаки. Она отчаянно надеялась, что муж и сыновья поведут себя разумно.
Женщинам досталась большая гостиная.
– А теперь, милые дамы, – айварх устроился в центре комнаты, мебель же всю оттащили к стенам, – мы поступим следующим образом. Я говорю – вы слушаете. Я приказываю – вы делаете. Поверьте, мне совершенно не хочется наживать кровников…
Здесь он несколько опоздал.
Песчаница устроилась рядом, по левую руку. И теперь разглядывала собственные когти. Сперва Арагами-тари показалось, что покрыты они бледно-золотистым лаком, еще подумалось, что цвет получился насыщенный и вместе с тем не пошлый.
А потом она поняла – лак прозрачный, это собственный цвет когтей такой.
И, судя по глубоким лункам, когти имели обыкновение втягиваться. Что ж, айварху лучше не подходить близко.
– Я наслышан как об упрямстве круонцев, так и о их странной привязанности к женщинам.
– Что с нашими мужчинами? – Бои все же посмела раскрыть рот. И над головой ее щелкнула силовая струна кнута, срезав тонкую прядь волос.
– Я говорю. И только я, – он не спешил убирать кнут. – Еще раз раскроешь рот без разрешения, я перерублю тебе горло. В доме достаточно комнат, чтобы мы могли долго по ним ходить.
Кто-то заворчал.
Не сейчас.
Они ждут нападения, провоцируют и готовы к удару. Проклятье! Слишком давно женщины не выходили на охоту, предоставив это грязное дело самцам. А теперь поди-ка угадай, хватит ли терпения выждать…
– Тихо, – голос Арагами-тари заставил вздрогнуть и пиратов. – Все остаются на местах. И ждут…
И когтем по подлокотнику отстучала древний ритм.
– Как мило с вашей стороны помочь… – осклабился айварх.
– Я забочусь о моих гостях.
Ждать.
Охота началась.
Ждать.
И ответ пришел. Его отстучал чей-то острый каблучок. По стене прошла дрожь, сменяя светло-серый оттенок на более темный.
Блеснули желтые глаза Бои.
И улыбка скользнула по губам тетушки. В свое время она была изрядной загонщицей.
Надо будет возродить традицию, но это позже, много позже. Главное, Нкрума успел найти укрытие, а там… Древние присмотрят.
– Итак, на чем я остановился? Мое присутствие здесь – гарантия того, что мужчины будут вести себя прилично. Если, конечно, их не тянет вдруг овдоветь…
Возмущенное фырканье было ему ответом.
– Сейчас мы разобьемся на небольшие группы, скажем, по пятеро… и двое моих людей, которым я разрешу делать все, что потребуется в случае мятежа…
Взгляды пересеклись.
Он смеялся.
Он был уверен,
