Или не бабу, а долю нормальную? Чтоб даже не кредитами, которые на станции ходят. Хитро придумано: вроде и платят, да только на что их потратишь? И вне станции от этих кредитов ничегошеньки не останется. А валить пора, пора… Круонцы точно по следу выйдут.
Рогастенький этого не может не понимать.
Тоже хитрозадый.
Языком треплется, а сам небось давно уж свалить готов.
Ничего, Храрх тоже не тупой, ученый… И долю возьмет вещичками. Разгуляться тут не разгуляешься, да только… Небось штурмовики – народец откровенно туповатый. Там сильно умные не задерживаются, да и на спидах сидят плотно, а она мозги плавит конкретно.
Так что чего блестящего и потырили, но вот настоящие ценности…
На Круоне много чего интересного водится.
Челнок снизился, скорость упала, и искин подал сигнал о входе в атмосферу.
Кристаллы надо бы поискать, они ж тут везде.
И бабу.
Там их много. Вот как наверх повезут, так и попользуется. А что, с них не убудет. Если ж кто возмущаться станет, то тут уж Храрх знает, как себя вести.
Он потрогал шатающийся зуб.
Вниз.
Пока грузятся, по дому пробежаться, и наверх, а там опять… Глядишь, в три ходки и уложится.
Челнок тряхнуло, и снова, но искин внес изменения, выровняв неуклюжее тело корабля. Доложил о локальном повреждении обшивки и заткнулся.
Все разваливается. И челнок этот давно пора бы списать, но нет же, латают.
Пару раз тряхнуло, и треклятый искин разразился вереницами зеленых цифр. Ну да, и протечка, и вообще… валить.
И чем скорее, тем лучше.
Выбраться на маршрут, а там скинуться где-нибудь, в местечке тихом, в мирке затрапезном, лучше класса А или даже А+.
Храрх заткнул верещащий искин и перевел челнок на ручное управление. Потряхивало уже изрядно, но ничего, и не на таких горках катался.
Он вывел на экраны конечную точку маршрута.
А неплохо тут живут.
Вот и он мог бы, если бы…
Надо было придушить ту бабенку, а тело скормить биореактору, тогда, глядишь, пока спохватились бы, и вообще… Пойди докажи, что это он. Нет, пожалел… Все беды от жалости.
Челнок, сделав пару кругов над поместьем, проломил ограду, пропахад в саду широкую полосу – сделано это было с умыслом и немалым умением, ибо всякие там садики Храрх ненавидел от души, – и замер.
Гравитационное поле, пусть и было, по мнению искина, на редкость ненадежным, но пока держало.
Храрх потянулся.
И зевнул.
Активировал связь, но на канале шумело. Ах да, предупреждали о местных бурях. Погано, выходить придется. Хотя он же собирался прошвырнуться по поместью. Так чего уж теперь…
Он потянулся, и костяные пластины экзокостюма захрустели.
Шкура с возрастом теряла эластичность, да и мягкой становилась, рыхлой. На родине он бы давно вышел из бойцовского круга, уступив место молодняку, а сам, окруженный выводком самочек, коротал бы дни за чашкою хайхре, в тиши и покое.
Тварь.
Комбез он оставил. Вот не чувствовал Храрх особой в нем нужды. Благо местный воздух был пригоден для дыхания, а собственная шкура Храрха толста и все еще надежна. От комбеза же одни неудобства, не говоря уже о том, что поясничные складки он прикрывает надежно, хрыза два что спрячешь.
Он спрыгнул на спекшуюся землю.
Втянул через носовые щели воздух, который показался на редкость пресным. Пнул камень и умер, не успев понять, что, собственно, произошло.
Каменные альмаши, существа на редкость медлительные и в целом безобидные, были весьма ядовиты. И не любили, когда кто-то пытался добраться до кладки. Самка, привстав на коротких лапках, покружилась, убеждаясь, что десяток бледно-голубых яиц не пострадал, и вновь опустилась. Тончайшие прозрачные иглы улеглись и теперь выглядели искорками слюды на красной гранитной поверхности брони. Фасеточные глаза прикрылись, а складки кожи разошлись, поглощая теплый солнечный свет.
И ос, привлеченных сладковатыми выделениями клеточного сока.
Глава 32
Нкрума отозвался на запрос матки и, оценив новую информацию, разрешил действовать.
Пятерка дронов встала на след челнока, прокладывая трассу для массивной туши песчаного сборщика. Тот, огромный и медлительный, не приспособленный к погоням, поднялся в верхние слои песка. Солнце коснулось кристаллической чешуи, наполняя истощившиеся было батареи. Сборщик выпустил с полсотни хрупких вееров, усыпанных светочувствительными пластинами.
Кристаллы его нагрелись, пытаясь освоить новую информацию.
А глубинные процессы синтеза приостановились, впрочем, ненадолго. Вот туша шелохнулась, дернулась, переваливаясь на бок, и в следующее мгновенье скрылась в песках.
Там, на глубине, сборщик двигался если не быстро, то всяко ловчее. Направляющие щетины его впивались в плотную стену глинистых отложений, не позволяя телу упасть ниже.
Глубже.
Дроны суетились.
Челнок прибыл к пункту назначения и, стало быть, пираты готовы начать погрузку. С этим Нкрума тоже сталкивался: зачем убивать тех, кто в состоянии принести пользу?
И это хорошо.
Пока пленные представляют хоть какую-то ценность, их не тронут.
Дрон опустился ниже, передавая новую картинку.
А вот это уже плохо. Мертвец пиратов не обрадует. И то, что сам виноват – у ног покойника Нкрума разглядел красноватый шар альмаши, – не аргумент.
Но в доме было тихо.
Система дочищала посторонние логи, приводя себя к исходному варианту. Внутренние камеры были пока отключены, но система обещала восстановить их в течение получаса.
Отлично.
Меж тем сборщик оказался под челноком. Здесь он двигался медленно, с трудом, все-таки подобные механизмы не были рассчитаны на прохождение уплотненных пород.
И матушка расстроится, но…
Нкрума выбил команду.
Замерли дроны, как показалось, в ожидании. И червеобразное тело сборщика свернулось спиралью. Он чуял огромный массив металла, который и был поставлен искать. Трепетали щупы, анализируя состав. Передавали сигналы нервным узлам, а те уже активировали тканевые участки. И чаны тела наполнялись кислотами.
Три…
Сборщик раздулся.
Два…
Головной конец туловища его приподнялся, а пасть растянулась. В ней показались узкие клыки якорей и тончайшие трубки вещества первичной обработки.
Один.
Сервомоторы толкнули сборщика вперед, к добыче, и земля треснула, а гравитационное поле разлетелось, когда многотонная туша пробила днище челнока, плеснув заодно смесью кислот.
Загудели и захлебнулись моторы.
Что-то хрустнуло.
Лопнуло.
А горловой мешок сборщика сократился, выплюнув мириады наноботов, которые расползлись по челноку липкой пленкой. Первичная переработка была начата. Пройдет несколько дней, и в матушкином саду появится груда продолговатых чурок из чистого металла, покрытых тонким слоем антикоррозионной слизи.
Что ж, и от пиратов должна быть своя польза.
Буря мглою небо кроет, вихри снежные…
Песчаные, пусть будут песчаные. Это, в конце концов, тоже красиво. А потом добавим немного воды. В детстве я обожала играть в куличики, особенно после дождя, когда полупрозрачный легкий песок в песочнице обретал и плотность, и цвет.
Бабушке почему-то это не нравилось.
А мама вообще начинала причитать и охать. Я же, повзрослев настолько, чтобы играть одной, бегала домой за водою или хотя бы к ближайшей луже.
Теперь у меня просто замечательная песочница.
И я взмахнула руками, а буря – крыльями, стерев с небосвода два огненных мазка. Чужаки…
Как ни странно, я отдавала себе отчет, что мое нынешнее состояние, мягко
