Я вспомнил щелканье, которое заметил еще во время знакомства с этим парнем.
– Он носит зубные протезы. Я выбила ему передние зубы, – сказала Квин.
– Но его отец пришел и все уладил?
– Да. Папа вышвырнул и Палма тоже – на день-другой, – но потом появился отец Палма, и деньги перешли из рук в руки. Тина выяснила это через Керна и рассказала мне. Мой отец богат, но ему отчаянно хочется иметь еще больше денег; он как будто никак не может насытиться ими.
Когда мы подошли к дому, я забеспокоился. Мне придется уладить отношения с Тайроном – он должен знать, что мне снова можно доверять.
Когда мы появились, Тайрон ожидал во дворе. Они с Квин обменялись кивками, а потом она вошла в дом, на прощание сжав мне руку.
– Простите, что подвел вас! – тут же выпалил я. – Это не повторится.
Я ожидал, что мне прочтут лекцию или, по крайней мере, сделают внушение. Но Тайрон ничего такого не сказал, а только окинул меня быстрым взглядом с ног до головы:
– Помойся… Я попрошу Тину найти тебе новую одежду. Плотно позавтракай. На этот раз будет не страшно, если ты опоздаешь на первую тренировку.
Я сделал все в точности, как он велел, и как следует вымылся перед тем, как переодеться. Потом отправился в столовую и позавтракал в одиночестве, наслаждаясь каждым куском и накладывая себе добавку.
В конце концов я вошел в зал, как и в свой первый день, несколько недель назад. Двух других учеников явно не предупредили о моем возвращении, и они оторопели при виде меня. Глаза Палма чуть не вылезли из орбит.
– Тайрон принял тебя обратно? Быть не может! – воскликнул он.
Я молча посмотрел на него и принялся стаскивать ботинки и носки, готовясь к тренировке. Я не думал заранее, что скажу, когда снова увижу Палма, но при звуках его самодовольного голоса разозлился так, что не мог сдерживаться.
– Не благодаря тебе! – выпалил я. – Ты со всех ног бросился доносить на меня, верно? Забавно, но ты не упомянул, что тоже дрался с Квин. Вставные зубы жевать не мешают? Просто интересно.
Палм уставился на меня зверем, его щеки залила предательская краска. Но он ничего не ответил и молча протопал на другой конец зала.
Дейнон сдержанно мне улыбнулся:
– Рад, что ты вернулся, Лейф! Было бы нечестно, если бы тебе не дали еще одного шанса.
– Спасибо! Не могу дождаться, когда снова приступлю к тренировкам.
Вскоре Керн уже учил нас правильным шагам и, не считая быстрого «Добро пожаловать обратно», вел себя так, будто я никогда не уходил.
В тот день я мог бы сказать Палму еще кое-что, но он больше со мной не разговаривал, поэтому и я держал язык за зубами. Но всякий раз, когда Палм отвечал Керну или бормотал что-нибудь Дейнону, я еле сдерживал улыбку. Теперь, когда я обращал на это внимание, я все время слышал щелканье его вставных зубов.
13
Озер-плаза
Вначале был слов,
И слов стал плотью.
То была самая большая наша ошибка.
«Амабрамсум»,книга мудрости гентхаевЕще до конца недели я привык к распорядку в доме Тайрона.
Утром, после завтрака, мы оттачивали боевые навыки под присмотром Керна. Это было нелегко: приходилось часами танцевать по доскам за спиной лака, из-за чего у меня ныли и болели даже те мышцы ног, о существовании которых я раньше не подозревал.
Больше всего меня радовало то, что я еще дважды сумел попасть клинком в горловую втулку тренировочного лака, тогда как Палму ни разу это не удалось и он бесился все сильнее.
Тренировки нравились мне гораздо больше дневных уроков, на которых я пытался заучить основы шаблонирования на языке Ним. По распоряжению Тайрона Палм, Дейнон и я работали в отдельных маленьких кабинетах, примыкавших к нашей спальне, а потом нас вызывали по очереди на часовое занятие с Керном. По пятницам было еще хуже, потому что теорию преподавал Тайрон. Я стеснялся своих ошибок и уже начал бояться, что слишком туп и как пить дать провалю испытание в конце месяца.
На исходе дня мы всегда бегали, чтобы развить выносливость и скорость. Вслед за Керном мы трусцой бежали к Колесу; там нам давалось пять минут, чтобы перевести дыхание, а после мы мчались наперегонки – три быстрых круга и финиш у главного входа. Керн наступал мне на пятки, но я был быстрее. Он всегда улыбался и поздравлял меня. У нас с ним установились забавные отношения, я уже считал его чуть ли не старшим братом. С Палмом мы не разговаривали с тех пор, как я вернулся к тренировкам, и то, что в наших ежедневных забегах он отодвинулся на третье место, не помогало нам стать друзьями. Лишь одно портило мне удовольствие: раз Палм приходил третьим, Дейнон стал четвертым.
После пробежки мы, не торопясь, возвращались в дом Тайрона, предвкушая главную трапезу дня.
– Умираю с голоду, – сказал однажды Дейнон.
Я шел рядом с ним, а Палм – впереди, болтая с Керном.
– Я тоже, но тут кормят так, что ужина стоит подождать, – отозвался я. – В Майпосине я ел куда хуже и вечно недоедал. Фермер, на которого я работал, не позволял мне завтракать с его семьей и приносил тарелку в амбар, в котором я спал. Еда обычно была холодная.
– Похоже, тебе приходилось нелегко.
Я кивнул:
– Работа была тяжелой, но по выходным я шел сражаться на палках и тогда мог повидаться со своими друзьями. А как жилось тебе, Дейнон?
– Я тоже работал на ферме, но ферма принадлежит моему отцу, поэтому у меня, по крайней мере, была нормальная постель. У меня есть два младших брата, и всем нам приходилось вкалывать от рассвета до заката, чтобы помочь папе. Здесь лучше! Но я должен хорошо успевать, иначе в конце концов мне снова придется заняться фермерством.
– А твои братья придут в город, чтобы тренироваться для боев на арене? – спросил я.
Дейнон грустно покачал головой:
– Отец может наскрести на обучение только одного из нас, да и эту сумму ему собрать нелегко. Я старший, поэтому тренируюсь я. Мне надо хорошо учиться, чтобы его не подвести.
Каждое второе утро Тайрон водил нас в Колесо, чтобы мы наблюдали за состязаниями на Арене 13: это входило в наше обучение. Больше всего меня впечатлил поход, во время которого я впервые увидел, как дерется Ипсон.
Тем утром мы устроились на своих местах как раз перед первой схваткой: бойцы и их лаки уже заняли позиции. За единственным лаком стоял человек с белыми волосами и короткой бородкой, с множеством старых шрамов на голых руках.
Никогда раньше я не видел, чтобы на Арене 13 сражались такие старики. Большинству бойцов приходилось удаляться на покой,
