И все-таки я рубанул… Словно в ночном кошмаре, я сделал это не подумав и рассек веревку, связывавшую меня с Квин. В тот же миг она с криком отчаяния закрыла лицо руками.
И тут я осознал ужас своего поступка. Я перерезал связывавшую нас веревку до того, как прикончил или изувечил противника, и тем самым закончил состязание.
Закончил – лишив себя победы.
Я проиграл.
Теперь жизни Квин и Джона принадлежали Хобу.
21
Гентхаи
Мы – народ волка.
Нашего бога зовут Тхагандар,
И никто не выстоит против нас.
«Амабрамдата»,книга пророчеств гентхаевКисточки столпились вокруг, я чувствовал, как напирает на нас этот живой барьер. Надежды на спасение не было… А спустя несколько мгновений в маленькое тесное пространство втолкнули Джона.
Квин тут же обняла его и снова заплакала. Он погладил ее по спине и что-то зашептал на ухо, но потом один из кисточек грубо подтолкнул их и нас погнали вверх по холму. Связать нас не потрудились: все вокруг сжимали в обеих руках копья и мечи.
Потом кисточки начали гасить факелы, и вскоре мы уже шагали во мраке. Я подозревал, что кисточки отлично видят в темноте, но я не видел ни зги, только чувствовал небрежные удары, которыми награждали нас конвоиры. Дважды меня сильно стукнули по левому плечу, меня тыкали оружием в спину и пинали сзади по ногам. Кисточки все время молчали, и это почему-то делало их еще более зловещими.
Мы шагали вверх, и было ясно, что нас ведут в цитадель Хоба. Я не знал, что там с нами сделают, но не сомневался, что нас ждет смерть, а может, и что-нибудь похуже. Иногда потерпевших поражение бойцов забирали живыми и они не возвращались – так что же с ними творили?
А может, джинны отнимают наш разум и возвращают только тела? Я вспомнил девушку, пожирающую требуху на бойне, низведенную до животного состояния. Неужели такая же участь уготована и нам?
Несмотря на все уверения Квин, я не сомневался: перерезав веревку, я обрек себя на ту же судьбу, которая ожидала ее и Джона.
Из-за туч выглянула луна, и я увидел, что Джон и Квин идут впереди обнявшись.
Я пошел на такой отчаянный риск, а Квин на меня даже не смотрела. «Она просто использовала меня, чтобы попытаться спасти своего бойфренда, – сердито подумал я. – Они хотя бы могут утешить друг друга, а мне предстоит умереть одному!»
Я чувствовал себя оскорбленным и покинутым, но, сделав глубокий вдох, попытался перестать себя жалеть. Какое теперь все это имеет значение? Мы приговорены.
Я уставился в землю и перестал думать о Квин; я не думал вообще ни о чем.
Луну закрыли темные тучи, и мы еще минут десять поднимались в темноте, пока впереди не возникли массивные стены и изогнутые шпили цитадели Хоба, черневшие на фоне ночного неба.
Луна опять ненадолго появилась и осветила стены, сложенные из гигантских блоков неизвестного мне камня – он искрился, искажая лунный свет, словно проходивший сквозь призму и приобретавший слабый бронзовый оттенок.
Несколько мгновений спустя мы вновь нырнули в темноту, но я успел оглядеться по сторонам и заметить, что большинство кисточек рассеялись по склону, а нас остались сторожить около пары десятков.
Мы приблизились к цитадели, и я наконец разглядел массивные бронзовые ворота, а потом услышал то, от чего волоски у меня на загривке встали дыбом: фырканье и металлическое позвякивание. Между нами и воротами возникли три темных массивных силуэта. Сперва я подумал, что это посланцы Хоба, но тут полумесяц выглянул из-за облаков, и я увидел трех всадников, словно облитых сияющим серебром. Всадники были в кольчугах, у седла каждого висели два огромных меча. Я впервые в жизни видел таких коней, совершенно не похожих на громоздких приземистых тяжеловозов, таскавших баржи и повозки: передо мной гарцевали прекрасные гладкие чистокровки, с выгнутыми шеями, с ногами, словно созданными для стремительного бега.
К моему удивлению, всадники походили на гентхаев: смуглая кожа, орлиные носы, высокие скулы и длинные волосы, у одного – густые усы, скрывающие рот. Но таких гентхаев я никогда раньше не встречал. Передо мной были не лесники и не печальные грязные люди, торговавшие, а порой и просившие милостыню на окраинах Майпосина – нет, это были воины. И я заметил еще кое-что: нарисованные на их лицах длинные тонкие линии, сплетавшиеся в узор из дуг и завитков.
Человек в центре вытащил меч и послал коня вперед, и наши охранники тоже вскинули оружие. Некоторые кисточки держали короткие мечи, другие – копья, огромные изогнутые ятаганы или длинные шесты с прикрученными к ним проволокой ужасными с виду клинками. Но едва гентхаи ринулись к нам, кисточки рассыпались. Меня сбили с ног, я упал на колени и вскинул глаза, когда копыта простучали мимо.
Последовала короткая неравная борьба: шесть мечей сверкали и рубили до тех пор, пока воздух не зазвенел от криков. Кисточки с воем и воплями бросились в темноту – некоторые побежали вниз по холму, другие сумели заползти в узкие тоннели слева и справа от больших бронзовых ворот.
Спустя несколько секунд кисточек и след простыл, лишь окровавленные тела остались валяться на склоне.
Я встал и подошел к Квин и Джону.
Гентхаи уже возвращались вверх по холму, и усатый показывал мечом на бронзовые ворота цитадели.
Они проехали совсем близко, но даже не посмотрели в нашу сторону, и их вожак, направив коня к громадным воротам, забарабанил в них рукоятью меча. Он снова и снова яростно стучал, а потом начал кричать в ночь, и слова его гремели и отдавались эхом от высоких стен:
– Выходи и сразись с гентхаями! Выходи и встань лицом к лицу с людьми!
Но ответа не было. Каменные стены возвышались над нами, поблескивая бронзовыми искрами в бледном свете луны, но никто не вышел из ворот, никто не ответил на вызов.
Вожак снова забарабанил в дверь.
– Мы здесь, Хоб! Выходи и встреться с нами лицом к лицу! Выходи и сразись с нами, если посмеешь!
И вновь никакого ответа.
– Хоб нас боится! – воскликнул один из гентхаев. – Надо выломать ворота.
Но усатый вожак не согласился.
– Не этой ночью, брат, – властно сказал он. – Будь терпелив, наше время скоро придет.
С этими словами он повернул коня, повел свой маленький отряд вниз по холму и остановился прямо передо мной.
– Ты хорошо сражался, брат, – негромко сказал он – его зубы едва виднелись под бахромой усов. – Мы за тобой наблюдали.
Я не ответил, но почувствовал, как губы мои растянулись в улыбке. Однако следующие слова гентхая стерли улыбку с моего лица:
– Но настоящий воин прикончил бы тварь. Тебе еще многому предстоит научиться.
Он повернул коня, жестом велев следовать
