Все шагали молча. Квин и Джон шли в обнимку; Квин все еще тихо плакала.
Когда мы добрались до первых домов, трое всадников остановили коней. Квин и Джон продолжали идти обнявшись, и я, подняв руку в благодарственном жесте, двинулся было за ними, но вожак окликнул меня:
– Подожди, брат.
Я повернулся, сделал несколько шагов вверх по склону и встал перед ним. Второй раз гентхай говорил мне «брат». В первый раз я не обратил на это внимания, приняв за обычное обращение, но теперь он сказал «брат» таким тоном, что я понял – он угадал, что во мне течет кровь гентхаев.
А потом до меня дошло, что на его лице вовсе не раскраска, а татуировка. Завитки и линии придавали ему свирепый и опасный вид.
– Как тебя зовут? – спросил гентхай, и я выпалил:
– Лейф, сын Мэтьюза.
Ответ вырвался у меня сам собой, а потом было слишком поздно прикусывать язык.
Я посмотрел в сторону Квин и Джона, боясь, что они меня услышали, но они уже отошли на порядочное расстояние и, похоже, не обращали внимания ни на кого, кроме друг на друга.
– Мэтьюз? – переспросил гентхай. – Ты имеешь в виду того Мэтьюза, который сражался с Хобом на городской арене? Того, чье настоящее, гентхайское, имя было Лазарь?
Я кивнул.
– Он был храбрым и искусным воином, – сказал всадник, – но пошел по неверной тропе. Не совершай той же ошибки. Отправляйся с нами и сразись за свой народ.
– С кем сразиться? – спросил я.
– Сперва мы должны отобрать эту землю у предателя, который называет себя Протектором, – ответил воин-гентхай, – и очистить Мидгард от такой мерзости, как Хоб. Когда с этим будет покончено, мы отправимся за Барьер, чтобы победить тех, кто запер нас здесь.
Я изумленно разинул рот. Он говорил о невозможном. Даже если у гентхаев хватит воинов, чтобы победить Протектора, какой у них шанс одолеть тех, кто ожидает за Великим Барьером? Но воин говорил спокойно и совершенно уверенно – он не хвастал, а просто сообщал о своих намерениях как о чем-то вполне осуществимом.
– Простите, но у меня остались дела в городе, – сказал я. – Я поклялся кое-что совершить.
Я надеялся, что больше он не будет задавать вопросов. Посмеялся бы гентхай, если бы я сказал, что собираюсь победить на арене Хоба и прикончить его? Я и так уже выложил больше, чем следовало.
– То, о чем я сказал, случится на твоем веку, – заявил всадник. – Хочешь присоединиться к нашему делу?
– Когда я выполню задуманное, я буду счастлив присоединиться к вам, – ответил я.
– Тогда делай что должен, а после отправляйся на юг, в дальние леса. Меня зовут Коннит, и, когда тебя окликнут дозорные, спроси меня. Вскоре я стану вождем моего народа, тогда и произойдет то, о чем я говорил.
С этими словами Коннит развернул коня и поехал вверх по холму, а за ним – двое других гентхаев. Я же зашагал вниз, вслед за Квин и Джоном.
Они уже исчезли из виду, поэтому я в одиночестве добрался до дома Тайрона. Голова у меня шла кругом. Я знал, что правитель гентхаев – женщина. Племя придерживалось матриархальных обычаев, им всегда правили женщины, – как же его может возглавить мужчина?
Квин – темная тень – притаилась на тропе рядом с домом. Джон уже ушел. Вынув ключ, Квин как можно тише отперла заднюю дверь. Я бы не удивился, если бы за ней нас поджидал Тайрон, но в доме было темно и тихо.
Очутившись в своей спальне, Квин, не теряя времени, открыла дверь между двумя комнатами.
– Выспись хорошенько, – прошептала она. – Завтра разразится большой скандал. У кисточек остались деньги отца, поэтому мне придется рассказать о случившемся. Он все равно бы скоро обо всем узнал, так что лучше я сама ему расскажу. Постараюсь как можно больше тебя выгораживать, и, что бы ни случилось, он не выгонит тебя снова, я обещаю.
Я кивнул, выдавив улыбку. Чего стоит ее обещание? В конце концов, в прошлый раз она не смогла спасти меня от гнева отца.
Вернувшись в спальню, я разделся и лег в постель. Несмотря на заверения Квин, я не питал иллюзий насчет завтрашнего дня: наверняка меня тоже обвинят в случившемся и мое обучение у Тайрона вполне может подойти к концу.
Меня одолевали горечь и гнев. Когда настанет полдень, я снова могу очутиться на дороге, ведущей на юг, – и конец всем мечтам. Но, по крайней мере, теперь мне было куда идти. Я отправляюсь во владения гентхаев.
Слуга явился за мной до рассвета с приказом быстро одеться и спуститься вниз. Внизу меня ожидал мрачный Тайрон; он показал на заднюю дверь, и я вышел за ним в темноту, дрожа от ночной прохлады.
Вспомнив, во что меня втянули прошлой ночью, я снова вскипел. У меня все болело; наконец-то аукнулось напряжение, пережитое во время боя с кисточкой. Я не был ранен, но скрипел зубами при мысли о том, что могло бы случиться – меня могли изувечить или убить!
Я приготовился увидеть во дворе сверток с моими пожитками, но Тайрон быстро вышел на улицу, и я поспешил за ним. Небо начало светлеть, и вскоре я понял, что мы направляемся к зданию администрации Колеса. Там, у боковой двери, ожидал один из слуг Тайрона.
– Ну? – нетерпеливо спросил Тайрон.
– Он согласен, господин, но за то, что его потревожили в столь ранний час, требует двойную плату. Он ожидает вас.
Тайрон коротко кивнул, и мы вошли, оставив этого человека у дверей. Вскоре мы уже шагали по знакомому коридору, по которому я ходил в офис Тайрона. В это время суток здесь было пусто.
Мне хотелось выспросить у Тайрона, что ему рассказала Квин, но, чувствуя, в каком он настроении, я придержал язык. Сейчас лучше было быть тише воды, ниже травы.
Мы дошли до большой двери в конце коридора, табличка рядом с которой гласила, что здесь находится офис Главного распорядителя. Тайрон постучал, и изнутри нас пригласили войти.
Пинчеон стоял за своим столом – как ни странно, в официальном красном кушаке директора Колеса, надевавшемся для посещения Арены 13.
На столе перед ним лежала большая открытая книга, а рядом с ней – шар из матового стекла с отверстиями наверху. Я понял, что это лотерейный барабан, с помощью которого выбирали противника для поединка с Хобом. Наверное, мой отец выбил похожий барабан из рук Главного распорядителя, настояв на том, что драться будет именно он.
– Имя? – спросил Пинчеон, жестко уставившись на меня.
Не успел я открыть рот, как
