– Что вы ей расскажете? – спросил я.
– Как можно меньше, – угрюмо ответил Тайрон. – Я расскажу, что получил останки и кремировал их. Расскажу, что Керн покоится в мире.
– Почему нам не отдали все его тело? – спросил я.
– Потому что кисточки каннибалы, – ответил Тайрон.
Содрогнувшись, я в ужасе опустил взгляд. Наверное, поэтому они и явились к озеру за телом девушки.
Мы с Тайроном долго сидели молча, прежде чем я заставил себя поднести бокал к губам и нерешительно отхлебнул вино. Оно показалось горьким, но легко скользнуло по пищеводу, и мне сразу стало тепло.
– Этот дом – одно из самых безопасных мест в городе, – сказал Тайрон. – У него прочные укрепленные двери, и несколько моих слуг способны в случае чего не растеряться и взять в руки оружие. Кисточки редко появляются в богатых частях Джиндина, предпочитая темные улицы рядом с Колесом; то, что они нагрянули к озеру, – необычный случай. Но если Хоб и вправду решит расправиться с тобой, я ничего не смогу поделать.
– Разве мне грозит опасность уже сейчас? – спросил я. – Судя по его словам, я должен беспокоиться только о будущем.
– Верно, но Хобу ни в чем нельзя доверять, что бы он ни делал и ни говорил. Спустя некоторое время он может забыть о своих угрозах – но может и не забыть. Самыми опасными будут следующие несколько дней… Но, думаю, лучше отложить твой выход на Арену Т13 по крайней мере на год – на сезон или даже больше.
Эти слова поразили меня. Обычно ученики-второгодки участвовали в нескольких схватках друг с другом, а самых лучших порой выставляли и против бойцов более высокого ранга, имевших за плечами многолетний опыт. Такие сражения входили в процесс обучения. Я считал дни до своего первого сезона, предвкушая, как снова буду сражаться на Арене 13.
– Но почему? – спросил я.
– Поверь, тебе лучше не высовываться, – ответил Тайрон. – Стоит тебе впервые дать настоящий бой, и Хоб может явиться в Колесо, чтобы найти тебя. И тогда с лотерейным барабаном могут произойти странные вещи. Но, может быть, я сумею договориться, чтобы он на некоторое время тебя оставил в покое и ты смог усовершенствовать свои боевые навыки. Это будет немало стоить, но такое возможно.
– Неужели нам нельзя ничего сделать, не боясь Хоба? – горько спросил я. – И для нас не может быть ни мира, ни достоинства?
Я увидел, как Тайрон вздрогнул при слове «достоинство», как будто я ударил его. Взглянув на его лоб, я даже при неярком свете заметил синяк, оставшийся после того, как он бился головой о мраморный пол в тронном зале.
– Достоинство? Тебе нужно достоинство, мальчик? – сердито воскликнул он. – Что ж, в данный момент достоинства у нас кот наплакал. Пройдет очень много лет, прежде чем мы сможем позволить себе иметь достоинство. Насколько я понимаю, тебя не слишком впечатлило мое поведение нынче ночью. Так вот – мне пришлось платить за две души, а если бы ты сохранил спокойствие, я заплатил бы только за одну. Твоя несдержанность стоила мне прибыли целого сезона. Но я не в первый раз поднялся на тот холм, не в первый раз протянул заработанное тяжким трудом золото Хобу, не в первый раз сжег и похоронил останки, чтобы они ему не достались. И что значит золото, если оно может спасти человеческую душу от мук?
Я был ошеломлен этим взрывом. Наверное, Тайрон о многом умолчал – о том, чего я еще не видел.
– Думаешь, мне нравится ползать перед этой тварью? Как по-твоему, почему я это сделал? Отвечай! – потребовал он.
– Ради Керна и меня, – запинаясь, ответил я.
– Да, ради бедного Керна и ради тебя, но не только. Ты не понимаешь, насколько Хоб могущественный и опасный. Без его молчаливого согласия я бы не достиг своего нынешнего положения, и даже сейчас он мог бы уничтожить меня, если б захотел. Поэтому я кланяюсь, расшаркиваюсь и прячу то, что ты называешь «достоинством». Я поступаю так потому, что здесь кое-что назревает. Кое-что, зависящее от этого дома и от того, чем я и другие занимаемся в Триге. Видишь ли, дела у нас идут лучше, мальчик. Медленно, но уверенно дела идут лучше. Мы карабкаемся по длинной лестнице, ведущей обратно к достоинству. Некогда люди правили всем миром, не было туманного Барьера и страха, заточившего нас в это проклятое место под названием Мидгард – так говорят старинные книги. – Тайрон показал на книжную полку и покачал головой.
– Как знать, годимся ли мы для того, чтобы управлять собой, не говоря уж об управлении миром? Но вот что я тебе скажу: если не будем править мы, будут править другие. Темные твари вроде Хоба и еще более темные твари за Барьером – существа, которые поддерживают нашего так называемого Протектора и удерживают нас в этом месте, заставляя запирать двери на ночь в страхе за безопасность наших жен и детей.
Теперь я глядел в пол. То, что случилось в логове Хоба, начинало представать предо мной в новом свете.
– Пей свое вино, мальчик, но не привыкай к нему – я позволю тебе, моему ученику, только один бокал. Я хочу, чтобы ты запомнил те минуты, когда сидел со старым Тайроном, прихлебывая вино, и он рассказывал тебе правду о том, что пытается сделать; правду, которую не знает даже его родная дочь. Квин считает меня стяжателем, и в некотором смысле она права. Деньги важны для меня, но по веской причине. Они нужны, чтобы покупать у Торговца лучших лаков. Они нужны, чтобы покупать словы, которые однажды превратят моих лучших лаков в нечто иное. Видишь ли, мальчик, несмотря на то, что случилось с беднягой Керном, мы все еще здесь. Мы все еще живы. И ты будешь драться на Арене 13. Тебе просто понадобится чуть больше терпения, вот и все. Как бы тебе понравилось сражаться позади лака, который все понимает?
Я уставился на Тайрона, едва веря своим ушам, и по его глазам понял, что он говорит совершенно серьезно.
– Ты догадываешься, что это будет означать? – спросил он. – Больше не придется топать по половицам, отдавая команды лаку с убитым разумом. Он будет полностью все осознавать. Он будет знать шаблоны не хуже тебя, оценивать каждый шаг, сделанный на арене. Вы оба сможете пользоваться языком Улум. Такой лак сможет взять инициативу на себя и, в случае необходимости, подавать сигналы тебе! Ты сможешь с ним разговаривать, сможешь вслух руководить его тактикой; представь себе, что твоя быстрота и инстинкты бойца вступили в союз с таким лаком. Возможно, придет
