– Ну уж нет!
Давление резко ослабло. Теперь пошатнулся уже сам Нифонт. Семен сбросил незримый гнет и ударил в ответ. Оскалив зубы, кровопийца метнулся вперед… Чародей шагнул в сторону, совершил быстрый жест десницей – и вампир пролетел мимо. Рухнув на пол, он прокатился по нему, дернулся и замер без движения. А мигом спустя черепа оставшихся на ногах пронзила резкая, сводящая с ума боль – самопровозглашенный Владыка Пламени обрушился на них с утроенной мощью. В этот раз не было ни эффектных поз, ни зрелищных световых потоков – только другой чародей смог бы оценить, какое колоссальное могущество скручивается в воронку в узком коридоре, перемалывая своими жерновами чужие сознания и вытягивая силы из тел.
Эльринн сидел на полу, зажав руками уши, и тихо стонал на одной ноте. Из левой ноздри баггейна сочилась кровь. Улыбка Зиктейра уменьшилась почти втрое, но все же неизбывный гоблинский оптимизм помогал ему держаться. Ушастый техник пытался собраться с силой воли и пустить оружие в ход.
Александр стоял с прикрытыми глазами и что-то бормотал себе под нос. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что он молится. На деле же Синохари принимал самое деятельное участие в схватке. Погрузившись и бормоча под нос заклинания для сосредоточения, чародей вел битву на уровне идей и концепций, отражая призрачные щупальца Нифонта и атакуя сам.
На уровне грубой силы ему было нечего делать – противник многократно превосходил любого известного Александру колдуна людского рода, уступая, пожалуй, разве что самому императору Андрею. Бескрайняя энергия, которую он вкладывал в свои чары, наводила скорее на мысль о драконах – хотя уж кем-кем, а ящером Нифонт точно не был. Превосходил он Синохари и искусством – в его руках играючи складывались сложнейшие метафизические построения, о которых Александр мог лишь мечтать.
Что же ему оставалось? Опыт. Реальный боевой опыт. Несмотря на все могущество, невзирая на несомненную одаренность, граничащую с гениальностью, Нифонт не был воином. Он не сражался на колдовских дуэлях и тем более не участвовал в настоящих сражениях. Пусть он не был кабинетным теоретиком, почти вся его практика протекала в мирном русле – и в этом заключалось единственное преимущество Синохари.
Он знал, куда ударить, чтобы формирующиеся чары распались прежде, чем мысль облечется плотью. Знал, когда выгоднее защищаться, а когда – бить. Проигрывая на уровне ресурсов, Александр брал свое на уровне тактики. Он финтил, уворачивался и бил исподтишка. Если Нифонт был бушующим штормом, то Синохари уподобился серфингисту, оседлавшему волну.
Но все же долго так продолжаться не могло. Взять противника измором не получалось – его силы все не убывали, а сам Александр меж тем уже начал уставать. Зиктейр все же попытался полоснуть Нифонта энергетическими резаками и тут же взвыл, когда они расплавились у него в руках – Синохари не успел отразить эту атаку. Сходящий с ума от дикой боли в обожженных ладонях, гремлин тоже выбыл из игры – и теперь вся мощь Нифонта сосредоточилась на Александре. Вокруг взвихрился багряный буран магических сил, готовый сомкнуться и поглотить одинокую песчинку, зовущую себя человеком.
Бывший капитан плотно сжал губы и, не открывая глаз, поднял жезл. Он будет держаться до последнего.
Коридор третьего этажа рядом с оранжереей обратился в подлинную фантасмагорию. Загляни сюда кто-то из жильцов – замер бы, не в силах понять происходящую чертовщину. Да что там понять – подобрать правильные слова хотя бы для того, чтобы как-то описать увиденное…
Вихрь. Круговращение. Бег радужных облаков. Водоворот на месте крушения нефтяного танкера. Отблески грозы в кристалле висмута. Неописуемая, непередаваемая феерия цветов и красок, сменяющих друг друга, перетекающих, скручивающихся в воронки. Кому-то это могло напомнить эффект перенастройки – с той лишь разницей, что дикий калейдоскоп не спешил принимать геометрически выверенную форму, предпочтя ей бушующий, несмолкающий хаос.
Впрочем, внимательный и терпеливый наблюдатель, не убоявшийся соседства с аномалией, вскоре начал бы различать некоторые закономерности. Похожую на ядро крохотную белоснежную звезду в короне протуберанцев. Постоянно перестраивающуюся сеть полыхающих линий вокруг нее, плавно тускнеющую и расплывающуюся по краям. И круговращение туманностей вокруг заключенного в клетку ядра – пылающих, многоцветных туманностей, пронизанных бесчисленными искрами. В их толще скользили самые разные оттенки, но чаще иных проступали индиго и аметист.
Драконы не стали стеснять себя человеческим обликом, неуклюжим и сковывающим движения. Вообще пренебрегли материальным телом, облекшись в чистую магию. Два бесплотных духа в вихре колдовских сил кружили вокруг элементаля. Внутренние ресурсы твари казались поистине неисчерпаемыми, но все же неуклонно таяли. Он терял силы, сжигая одну магическую клеть за другой. Терял, подвергаясь атакам врагов, – порождение огненного волшебства оказалось для ящеров изысканным деликатесом, и они не упускали возможности отхватить кусок-другой. К сожалению, пожрать целиком такую гору энергии не в силах даже дракон – иначе схватка уже давно бы закончилась.
Круговращение продолжалось столь долго, что казалось бесконечным, однако в битве все же наметился перевес. Обнаружив брешь в охватывающих его чарах удержания, элементаль немедленно устремился наружу, расправляя длинные щупальца-лучи. Он не видел указанной творцом добычи, радужные вихри не были чем-то, что можно сжечь, но его это не волновало – в пищу сгодятся и стены. Мышление полуразумной стихии вообще мало согласуется с человеческими категориями. Костер не задумывается, откуда и зачем достается ему новая ветка, пламя не видит высшего смысла в своем беге по бикфордову шнуру, не подозревает ни о находящемся на том конце, ни о том, каким количеством жертв он обернется. Если есть возможность действовать, огонь действует.
Если нет – гаснет.
Элементаль раздулся в несколько раз, готовясь поглотить столько добычи, сколько сумеет… и тут же дрогнул, расплылся, потерял четкие очертания, заколебался свечой на ветру! Сверкающее «тело» скрутилось штопором, обратилось воронкой, огненным торнадо – и принялось исчезать, затягиваясь в «червоточину», словно в слив раковины.
Эта идея посетила Уррглааха спонтанно. Двигатели современных звездолетов рассчитаны и не на такие нагрузки – так почему бы не повторить сегодняшний фокус немного в другом ключе? Изменить вектор перехода на противоположный, переместить один конец туннеля в пределах дома – и вуаля! Порождение могущественного колдовства
