Царапина на ней стремительно вздувалась, а кожа вокруг наливалась чернотой.
– В чем дело? – непонимающе спросил Александр, глядя на происходящее с не меньшим изумлением и ужасом, чем сам пострадавший. – Чем это ты его, а?..
Он бросил взгляд на дракона, с наслаждением поднимающегося с пола. А затем – на причудливо изогнутый кинжал, который Уррглаах оттуда поднял.
– «Змеиный Клык»! – осенило его. Клинок Семена трудно было не узнать. – Уррглаах, ты идиот! Ты же его убил!
– Именно.
Короткий жест десницей – и Нифонта сбило с ног. Чародей даже не пытался сопротивляться: его били конвульсии, на фоне которых страдания йаэрна казались легким ознобом. Владыка Пламени выгибался нечеловеческим образом и скреб ногтями пол. Побледневшее лицо усеяли лихорадочно-алые пятна.
«Змеиный Клык», один из немногочисленных талисманов, создаваемых орденом ночных жрецов. Тайная полиция использовала его специально для тех, чья кровь не годилась в пищу. Проклятие, вплавленное в клинок, превращало несъедобную кровь в яд, смертельный для самого владельца, отравляя организм и превращая жертву в труп.
Синохари метнулся было к пульту – вновь заблокировать магию, пока процесс не зашел слишком далеко – но было уже поздно. Уррглаах вновь шевельнул дланью – и сорвавшийся с нее огненный шар превратил панель управления в груду оплавленного пластика.
– Во имя Форсети, да что с тобой сегодня творится?! – взревел Александр. – У тебя не было никакого права его убивать!
– Права? – сощурил змеиные глаза дракон, неторопливо подходя к корчащемуся чародею. – А у него было право?! Было право обрекать своих Почитателей на смерть?! Было право доить Ирруалха и Семена, выкачивая из них кровь?! Ты пойми, его нельзя оставлять в живых!
– Почему?!
– Да потому что! Представь, что его осудили, посадили в тюрьму… Он начинает обработку охранников, заключенных, начальства – и через год-другой вместо колонии строгого режима мы получаем новую секту с Нифонтом во главе! И все повторяется сначала! Сначала, понимаешь?! Взрывы, смерти, безумие, войны – и все потому, что он не только верит в свою правоту, но и умеет убеждать других!
Синохари плотно сжал губы. Ему нечего было возразить.
– За некоторые преступления сажать нельзя, – выдохнул наконец Уррглаах, склоняясь над поверженным врагом.
Нифонт умирал.
Он не думал, что смерть наступит так скоро. Он оттягивал ее всеми возможными средствами – следил за здоровьем, принимал продлевающую жизнь сыворотку, всегда был осторожен и избегал ненужного риска. Он надеялся на долгую, плодотворную жизнь… Но его надеждам не суждено было сбыться.
Несмотря на небывалые муки, чародей нашел в себе силы улыбнуться. Чародеи – живучие существа, а он, Нифонт, благодаря сыворотке стал воистину сверхживучим. Драконья кровь повышала иммунитет во много раз, тунгланди сделало организм еще крепче и выносливее. Даже сейчас, даже сейчас чародейский состав вел борьбу с отравившим кровь проклятием, превозмогая и побеждая его, прогоняя прочь…
И закипая при этом в жилах.
Чародей горел заживо, чувствовал, как чудодейственный эликсир прожигает стенки сосудов и внутренние органы, но все еще оставался в сознании. Ни зеленоватые щупальца отравы, ни всеопаляющий жар не могли заставить мозг отключиться. Связь времен распадалась, в последние мгновения жизни Нифонт видел картины минувшего и грядущего невероятно отчетливо. Узел судьбы был готов затянуться – и дрожь нитей, порожденных этим событием, прокатится по всему полотну, отзовется эхом в разных уголках Галактики. Чародей видел далекие и близкие последствия событий и поступков, видел картину целиком – и это было завораживающе прекрасное зрелище.
– И все-таки… новый мир наступит… – не то прошептал, не то подумал он – двигать обваренным языком было тяжело. Но склонившийся над умирающим волшебником дракон услышал.
– Пусть так, – ответил он. – Но не тебе быть его строителем.
Нифонт в последнем усилии искривил губы. Враг так и не понял, что это не главное…
Сознание наконец померкло, и наступила тьма.
Уррглаах готовился к самому главному – изъять воспоминания умирающего чародея. Все до одного, от начала и до конца, чтобы потом, в спокойной обстановке, разобрать его память, изучить все концы загадки, оставшиеся скрытыми. Времени на точечное сканирование не было – мозг умирал, а дракон не знал, что именно нужно искать.
По счастью, сознание чародея оказалось небывало четким и ярким, похожим на симметричный кристалл. Такое бывает у обладателей эйдетической памяти и в некоторых других, более редких случаях. Уррглаах холодно улыбнулся – можно не беспокоиться о потере информации. Он прикрыл глаза, вбирая в себя всю жизнь умирающего. Всю жизнь великого чародея. Все его чаяния, секреты и тайны.
Нифонт уже ничего не говорил и почти перестал шевелиться. Его кожа покраснела, кое-где покрылась волдырями, над телом поднимался легкий дымок. Чародей, пророк и интриган дернулся в последний раз – и испустил дух.
– Его погубила власть, – медленно роняя слова, прокомментировал Уррглаах. – Или дорога к ней. Дорога, вымощенная сотней жизней. Ты сам, Нифонт, – одна из них.
Легко поднявшись на ноги, дракон зашагал прочь. Не оборачиваясь.
Александр еще долго глядел ему вслед.
Глава 21
Луэррмнаграэннайл, независимая планета-курорт
Двадцать девятое ноября 2278 года по земному летосчислению
Марх мерил шагами комнату, хмурился и ждал. Крайне неприятно находиться буквально в нескольких шагах от исторического сражения и не иметь ни малейшей возможности выяснить, чем оно обернется. Да, у него был переговорный амулет, позволяющий связаться напрямую с Нифонтом, но наивно полагать, что чародей станет отвлекаться в такой ответственный момент. Погружение требует полной самоотдачи, а уж в ходе колдовской битвы сторонний мысленный контакт и вовсе может все погубить.
А Марх был заперт. Заперт со всеми остальными в ловушке второго этажа, за несокрушимыми дверями, приведенными в действие аварийным режимом. Да, выждав заданное время после телепортации Нифонта, они автоматически разблокируются… Но что с того? Кому приятно ощущать себя в клетке? Марх содрогнулся. Это слово вызывало у него не самые светлые воспоминания.
От мрачных дум первого помощника Нифонта оторвал раздавшийся в кармане тихий, еле слышный звон. Отказываясь верить своим ушам, Марх вынул из
