Подняв разрушившийся амулет к глазам, помощник смерил его потрясенным взглядом – и тут же словно постарел лет на десять. Спина сгорбилась, тяжелые складки у рта обозначились глубже, взгляд потух. Амулет был завязан на своего создателя, и его разрушение могло означать только одно. Нифонт мертв.
Марх сел прямо на пол и обхватил голову руками. Опять. Опять его жизнь сорвалась и помчалась под откос, перечеркивая все, что было прежде. Ему опять вспомнилась лаборатория Тахомского, боль и шок метаморфозы, забытье… И те чувства, когда он очнулся и узнал, что шок сочли явным свидетельством неудачи эксперимента и что за то время, которое «неудачный образец» валялся без сознания, его продали эльфам… Даже не сообщая, от какого эксперимента осталось сырье, – просто дурачок, который сгодится для продажи в рабство.
Эта халатность – единственное, что помогло выжить в Кьярнаде и сбежать.
Потом – попытки обустроиться, Локи, знакомство с Нифонтом… Здесь Марх вновь увидел шанс. Шанс совершить нечто историческое, новое, совершенно небывалое. Шанс сломать систему, выбросившую его на мороз, на свалку истории, подыхать в плену у йаэрна. Шанс по-настоящему изменить мир…
И теперь этот шанс отнят у него навсегда. Потому что Нифонт мертв, и Марху совершенно нечего противопоставить тем, кто сумел его убить. Нельзя даже подумать о том, чтобы спасти его разработки – материалы и записи чародея слишком обширны, да и хранятся они на верхних этажах… Даже если двери уже были разблокированы – что с того? Именно там сейчас хозяйничают захватчики. Нет шансов, нет шансов, нет шансов…
Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Марх сосредоточился. Горем делу не поможешь. Эржехт и Элланис, скорее всего, не поверят, что всесильный Владыка мог умереть, а значит, помощи от них наверняка не будет. Все, что остается, – уходить. Бежать и начинать жизнь с чистого листа. Снова.
Осталось выбрать путь отступления. Испытывать двери слишком опасно – значит, остаются окна. Помощник покойного чародея отключил силовой стеклопакет и мрачно уставился наружу. Никаких деревьев под окнами второго этажа не было, да и окно было не самым широким в мире. Для кого-нибудь, возможно, это стало бы неразрешимой проблемой. Но не для единственного, кто целым и невредимым прошел лабораторию Тахомского.
Марх напрягся и хищно оскалился. Контуры его тела стали стремительно деформироваться.
– Что это был за шум? – насторожился Элланис.
– Где? – не понял Эржехт.
– Там, – коротко ответил спригган, мотнув головой. Гном посмотрел в указанную сторону.
– По тому коридору ушел Марх. В одну из пустых комнат.
Обычно сероволосый крепыш жил где-то на верхних этажах, возле вотчины Владыки, но сейчас, когда второй этаж был надежно заперт, скрылся в одном из гостевых помещений.
– Именно. Мне это не нравится.
– Марх – первый среди слуг Владыки, осененный особой благодатью Пламени. Он знает, что делает, – рассудительно произнес Эржехт. – Мы можем не понимать, чем он занят, но он наверняка трудится ради нашей победы. Если мы сейчас пойдем разбираться – наверняка только помешаем ему, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Спригган недовольно покривился, но кивнул, признавая правоту собеседника. Гном зевнул, почесал бороду и подошел к окну… Внезапно он вздрогнул и отшатнулся, едва не упав. Лицо бородача залила восковая бледность.
– Там… Т-там…
– Что? В чем дело?!
– Т-там-м-м…
Оттолкнув невразумительно бормочущего гнома, Элланис сам подскочил к окну. Ему померещилось, что какая-то тень перемахнула через забор и скрылась за деревьями, но различить подробности он не сумел.
– Что ты видел, Эржехт?
– Он-но… он-н-но ползло п-по стене… Мохнатое… В жизни такого не видел…
– Вверх? Оно пыталось забраться в окно?
– Нет, – голос гнома покинула дрожь, но взгляд был совершенно дикий, – оно спускалось по стене, и… И клянусь, Элланис, оно вылезло из окна комнаты, в которую ушел Марх!
Повисла пауза. Не сговариваясь, двое Почитателей Огня зашагали по коридору. Не прошло и минуты, как они уже стучали в дверь.
– Марх? Марх, вы там?
– Дверь не заперта, – присмотревшись к замку, шепотом сказал Эржехт. Спригган едва приоткрыл ее, заглянул в щелку… и безвольно отпустил ручку. Дверь медленно открылась; потянуло сквозняком.
Комната была пуста. Только ветер, задувавший сквозь выключенное окно, колыхал занавески.
Гном и спригган безнадежно переглянулись. Сияние Силы в их глазах угасло, вся мощь, дарованная Владыкой, ушла на церемонию Призыва Пламени. И потому ничто не могло скрыть, что на дне глаз обоих Почитателей плещется липкий, первобытный страх.
– Семен, ты там скоро? – послышалось из-за двери.
– Скоро, клянусь неисповедимыми тропами ночи! – весело ответил вампир, не прерывая своих занятий.
Последние полчаса выдались насыщенными. Покончив с Нифонтом и забрав его воспоминания, Уррглаах развил бурную деятельность. Вскоре к нему присоединился Ирруалх, оправившийся после магической блокировки, а потом и Александр. Чародей выглядел хмуро и время от времени бросал на дракона косые взгляды. Тот, впрочем, не реагировал – ящер явно считал, что поступил верно, и поставил на этом точку. Сейчас на повестке дня стояли более насущные задачи – вот за них-то и взялась странная троица.
Оказать первую помощь соратникам. Залечить ожоги Зиктейра. Привести в чувство Элланиса и Семена. Снять с эльфийского спецназа чары «Железного Шока» и взамен погрузить их в глубокий сон. Потом оказать более специфическую помощь Семену – измученный организм ночного жреца продолжал требовать свежей крови. Скармливать ему Почитателей, которых наверняка еще можно отыскать на втором этаже, представлялось неразумным – но Уррглаах нашел простой и изящный выход. Открыв окно, он сосредоточился – и вскоре в комнату влетели одна за другой четыре вороны. На этом ящер счел свою задачу выполненной, окно закрыл и оставил кровопийцу наедине с птахами – пировать.
После этого «Тени» в компании Ирруалха отправились прочесывать четвертый этаж с тем, чтобы опечатать каждое мало-мальски любопытное помещение – для дальнейшего изучения в более спокойных обстоятельствах. Семен же занялся жизненно необходимым делом.
Каждый акт поглощения чужой крови был для ночного жреца
