Зато мелкокалиберных патронов отложили пять коробок по сто штук, чтобы тренировался.
Однако ничего из отобранного сразу не отдали. Заявили, как выправят охотничий билет, тогда и получу оружие на руки. А за время оформления документов дядя Витя пообещал быстро «посмотреть» ТОЗ, а после отрихтовать «Белку».
Пользуясь случаем, попросил совета, как заточить новый нож.
Сельпозиум переместился в мастерскую. Складень был осмотрен и одобрен. Однако точить мне его не доверили. Сказали, только зря испоганю лезвие. Мастер обещал сам наточить «к завтрему».
Милейшей души человек, за весь разговор ни слова матом, ни единого термина из блатного жаргона. Однако наколотая на большом пальце решётка с ромбом и черепом в центре положена только после «крытки», зоны тюремного типа. Доллар на другом пальце и медведь на правом запястье – признаки медвежатника. На левом запястье волк в индейском головном уборе из орлиных перьев, забыл название, сидит на льдине и воет на луну. Серьезный знак. Воровская масть «Один на льдине». На зоне такие держатся особняком, не склоняются ни к красным, ни к ворам, ни к сукам. Зато и получить могут от любого. Им тяжко приходится. Коли зек такой мастью отмотал срок, значит, крепкий и суровый человек, достойный всяческого уважения. Тату, выглядывающее из-под манжеты рубашки, – автомат ППШ, обвитый змеей. Не знаю, что значит наколка, но предпочитаю держаться вежливо.
Домой вернулся с триумфом. Оба родителя приветствовали эксплуатацию ребенка, а кооперативный заказ оказался лучше выданных в экспедиции. Особенно обрадовали кофе, коньяк и цейлонский чай.
За ужином рассказал про ружья и подаренную снарягу. Отчим слегка напрягся, мол, неудобно дорогие подарки брать, но затем махнул рукой. Услышав, что сменял финку, мама с чувством вздохнула: «Слава богу, избавился!», а затем легко и непринужденно прихватизировала выменянную четырехцветную ручку. Ей, видите ли, она для работы удобна! Ну и ладно, я не жадный.
Сомнения в правильности сего утверждения возникли, когда развернул подаренный сверток. Ничё так! Вторая тысяча за два дня, и еще пару, может быть, смогу заработать. Уложил пачку в тайник вместе с первой.
26.04.72
Следующий день начался с идиотского события.
Перед школой, за туалетом, где якобы учителям не видно курильщиков, Юра Пак хвастал своей первой наколкой. На запястье были грубо набиты две руки в рукопожатии, а над ними реял цветок. Татуха совсем свежая, воспаленная и болезненная. Однако Юрка был на верху блаженства и гордо хвастал:
– Мне сказали: «Кто набил себе такое, на зоне будет дружбаном авторитетов».
В памяти всплыли статьи в девяностых о лагерном быте. Может, за эту наколку его и зарезали в клубе?
– Юр, ты, конечно, крутой и всё такое прочее, но если вдруг тебя спросят «зачем набил», ответить сможешь? – спросил его.
– И отвечу! Ты, что ли, спрашивать будешь? – окрысился Пак.
– Не, я не буду. Мое дело сторона, мне твои дела по барабану, – отвечаю примирительно.
– Чё за шум, а драки нет? – К нам подошел Вова Крюк.
– Здорово, Вован! – протянул ему руку Юрка.
– Крюк! – предостерегающе крикнул я и похлопал по правому запястью.
– Откуда у тебя такой партак?[17] – поинтересовался десятиклассник, убрав руку за спину.
– Вчера в общаге был. Нажрались там, как свиньи, кое-кого отжарили, и потом мне наколку набили.
– Девки были? Или только тебя жарили? – Набычился Вова. – Пошел отсюда, пидор гнойный, чтобы у школы больше не появлялся.
Вова подал мне руку:
– Спасибо, Костёр, что предупредил. Чуть не заменехался[18].
Пак стал похож на вытащенную на берег рыбу. К нам подошли еще старшеклассники, а остальные ребята столпились чуть поодаль.
– Об чем базар? – подчеркнуто вежливо спросил Вася Зуб.
Его папа в свое время сильно посидел за неправое дело, теперь сын везде старался насаждать «правильные понятия».
Отвечаю сразу, чтобы не доводить до серьезных разборок:
– Да ни о чём. Увидел наколку, спросил «ответить сможешь?», он сказал, ответит. Я не спрашивал с него, не мое дело.
Зубов бросил взгляд на запястье Юрки и снял свою рукавицу.
– Что нарисовано на пальце?
Перстень. Большой прямоугольник, разделен пополам. Внизу шахматная доска, наверху восходящее солнце. Над перстнем надпись «ЗЛО».
– Ну… Заветы любимого отца, наверное. Из семьи блатных ты.
Пацаны такого толкования раньше не слышали.
Василий заявил:
– Наш пацан. По жизни понимающий. Уважаю, – и демонстративно подал руку.
После рукопожатия бросил Паку:
– Быстро чухнул отсюда, петушок. Здесь нормальные люди учатся. Хочешь толковища[19], хиляй к восьми в клуб.
Потом обратился к окружающим:
– Кто не знал и зашкварился[20], сейчас идет и моет руки хлоркой, по незнанке на первый раз такое прощается. Дальше с ним тереть западло.
Мне пришлось поручкаться со школьной верхушкой и постоять с ними, подождать, пока покурят. Ребята бросали любопытные взгляды, но никто не поинтересовался, откуда про наколки знаю. Только в классе Ким Коля спросил:
– Как узнать, к кому подходить нельзя?
– Если видишь крыс, свиней, птичек, пчелок, цветочки, ну и остальное в таком роде, лучше спросить у знающих, чтобы потом не мыкаться. Точки у рта, кочегар на заднице – верный признак петуха. Юрка набил себе знак пассивного… Ну, ты понял.
– А если большой крест с короной на груди? – поинтересовался незаметно вошедший Леонид Андреевич.
– Коронованный вор в законе. Высший воровской авторитет.
Тут учитель спохватился и закончил разговор:
– Поблагодарим Лёшу за столь познавательную беседу. Как мне кажется, из своих пятнадцати он отсидел в заключении лет десять, не меньше.
Ребята захихикали.
На перемене увидел Ваньку, пятиклассника. Он, как и я, любил книги и часто забегал ко мне взять очередной том из восстановленных. Подозвал парня к себе:
– Лётчиком стать хочешь?
– Ну? – настороженно спросил он.
– Не нукай, не запряг. Хочешь или нет?
– Хочу.
Сую полтинник.
