– Спирт сам знаешь как вашим давать. Опасно. Сопьется и своих споит.
– Немного надо. Однако обычай такой. Опять же после праздников на выпускников документы оформлять буду. Ребята выпьют, сами получать не смогут. Я за них получу, однако.
– Чтобы фото с человеком не сравнили?
– Однако да. Лицо не наше, могут понять.
– Сколько денег нести?
– Еще не знаю. Однако одежду надо на двоих сделать.
– На двоих-то зачем?
– Может, твоему придется за документами идти. Самому получать, однако.
– Лучше бы не надо.
– Тогда много спирта неси.
* * *– Смотри, как поступим. Когда Марк последнюю наличку с материка получит? В самом конце мая?
– Не уверен. Прошлый год только в начале июня кассу свел. Потом затихарился до сентября и, лишь когда мужики шлих сдавать стали, деньги показал.
– Они думают: Туз на золото нацелился и осенью на фраеров наедет. А мне золота не надо, я наличными возьму. Если не договоримся, Чалдона придется валить. После с человечками прилечу в поселок, возьмем Марка за жабры, он весь расклад выложит. Только они с Чалдоном знают, где общак лежит?
– Только они. И людей с материка тоже, кроме них, никто не видел.
– Значит, делай как Марк скажет. Чтобы ни о чем не подозревал.
– Они пацана на юга по первому классу отправляют.
– Пусть. Самого Чалдона спас! Жадный ты, Сёма, за ломаную копейку удавишься!
1.05.72
На Первомай по главной улице поселка шла демонстрация. Никто никого туда силком не загонял, люди сами с энтузиазмом участвовали в торжествах. Пели песни, скандировали речовки и слушали речи на митинге. Потом отмечали по домам, чтобы позже собраться на самодеятельном концерте в клубе. С высоты прожитых лет было грустно наблюдать такой энтузиазм. Пройдет всего двадцать лет, и идеология резко изменится. Но сейчас весь поселок собрался здесь. Ребята из школы гуляют с семьями, строят планы на праздники и договариваются встретиться в клубе на танцах.
Ирка на меня надулась, видать, отец таки засек поцелуйчик, и погулять с ней не получилось. Мама ситуацию просекла и слегка похихикивала.
Соньку встретил. Она сказала, что Марк Аркадьевич улетел в Питер, навестить дядю Петю.
Сегодня мы собираемся у Соколовых. После демонстрации пошли к ним, поели, выпили. Я не пил, конечно. Наша компания была в курсе про принесенное на сохранение немецкое ружье, и охотники делали прозрачные намеки на «пострелять», а кое-кто заговаривал про «поменяться». Отговорился тем, что оно не мое и неизвестно, станет ли моим когда-нибудь. Взрослые решили на концерт не идти, а спеть самим.
Жека, пока родители отвернулись, хряпнул залпом стакан мицне, потом добавил стопку водочки и стал плохо транспортабельным. Я пошел в клуб один.
По пути забежал домой, взял фомку, заныканную бутылку из-под бормотухи и упаковку от презерватива из запасов художника. Хочу проверить одно старое воспоминание.
Концерт еще не начался, зал закрыт, но в фойе клуба не протолкнуться.
В развернутом на улице буфете стоит длинная очередь. Люди потребляют глинтвейн, наливаемый из 50-литрового электрического самовара. Титан горячего кофе со сгущённым молоком для трезвенников и малолеток тоже присутствует. Когда объявили начало концерта и буфет стал сворачиваться, народ направился кто в зал, кто домой.
Я выждал, пока люди не разошлись, и пробрался на второй этаж. За входом в будку киномеханика идет лестница на чердак, за ней кладовка. Тихо отжал фомкой дверь и огляделся, всё ли спокойно? Из зала звучала речь председателя поссовета.
Включил свет, поставил в угол бутылку, а на середину комнаты бросил разорванную упаковку «изделия номер 2». Теперь любой сразу поймет, зачем нужно было вскрывать дверь. У окна той же фомкой поднимаю половицу. В прошлой жизни мы с мальчишками бегали сюда смотреть пустой тайник, а сейчас здесь лежат два твердых предмета, завернутых в брезент. Ощупываю свертки и маминым портновским сантиметром измеряю длину. Получилось 88 сантиметров и ещё чуть-чуть. Кладу на место половицу, стряхиваю в щели мелкий мусор и ухожу, не выключая свет. Затворять дверь тоже не стал.
Ходите, ноги, взад-вперед, От счастья я пою, Живет зажиточно народ В моем родном краю.На сцене выстроился хор корякских детей и дружно поет. Музыка от другой песни, автора слов не помнят, но народу нравится. Сижу у входа в зал, вижу не только сцену, но и лестницу на второй этаж. Через полчаса дождался.
Завклубом Лёня Свисток поднялся наверх и почти сразу сбежал вниз, произнося слова, среди которых приличными были только предлоги. Смысл речи «когда только успели?», ну и эпитеты в адрес успевших. Проходит минут десять, и он возвращается, сопровождаемый Зудой, в миру Виталиком Пилипенко. Тот работает в аэропорту, сам из первых модников и танцоров поселка.
Через несколько минут они спускаются вниз.
– Ты только прямо сейчас дверь заколоти, – выговаривает Зуда Свистку, – а то опять кто-нибудь вопрется.
Третий участник будущего налета не появился.
Расклад более-менее ясен, осталось понять, что с этим знанием делать.
Заявить ментам? Они у нас мышей не ловят, да и мне светиться ни к чему.
Написать анонимку? Лучше бы в КГБ, но я про них ничего не слышал. Должен быть кто-то, хотя бы в райцентре, но не факт.
Вообще, тайник с автоматами убитых погранцов, поэтому, может, на погранзаставу стукнуть? Начальник заставы – Иркин отец, между прочим, майор. Вон они сидят всей семьей. Дождусь антракта, ее папа выйдет покурить, а я ему: «Товарищ майор, можно вас на минуточку?», вполне может получиться.
– Говорю же, еще в марте выхожу из магазина, а Свисток с Зудой совсем бухие водяру из горла глушат и планы строят. Я запомнил, думаю, проверить надо. Если просто болтали, отжатая дверь – грех небольшой. А вдруг правда там два автомата лежат?
– Какая длина говоришь?
– Чуть больше восьмидесяти восьми сантиметров. Для ружья коротко, дуло и приклад есть, мушка не
