Оказывается, некоторые, мягко говоря, нехорошие товарищи пытаются примастрячить к винтовке магазин от автомата. С меня потребовали торжественную клятву, чуть не на крови, никогда, никогда не делать такого. Другие, весьма недальновидно, портят оружие установкой оптического прицела. Карабин СКС хорош в своем классе, и не надо выеживаться, пытаясь сделать то, для чего он не предназначен. Убедившись в моем понимании вопроса, под большим секретом, выдали ультра-прима-вундер-вафлю – полиуретановый отбойник. Такую блямбу, которая ставится в крышку ствольной коробки. В нее помещается пружина возвратного механизма, и на карабин нисходит благодать. По уверению человека, снижаются ударные нагрузки, а потому уменьшается отдача и повышается точность выстрела. При стрельбе проверю. Однако по-любому получил настоящую игрушку.
В общем, домой вернулся с триумфом.
Вечером прогулялся до открывающегося к путине цеха рыбозавода. Место тайника вроде нашел, но там не видно никакого входа. Кирпичная стена без проемов снаружи и внутри. В шагах пяти от стены врыт огромный чан. Туда заливают тузлук и солят рыбу. Есть лишь одно подозрительное место, в самом углу наставлена куча старых бочек. Однако если их убрать, то пропажу сразу увидят скоро прибывающие сезонники. Решил вернуться сюда осенью. Стояла стена до землетрясения почти сорок лет, пусть так и стоит.
Побродил по другим цехам. Отчасти чтобы скрыть интерес к определенному месту, отчасти просто любопытно.
Много разделочных столов, где профи одним ударом отрубают рыбе голову и вспарывают живот. Затем поворотом огромного ножа отделяют внутренности. Завершающим движением сбрасывают отходы через дыру в подставленный бак. Еще движение, и выпотрошенная тушка падает в лоток. Затем всё повторяется снова. В месяц, работая по десять-двенадцать часов, опытные работники зарабатывают тысячи полторы, а самые опытные и две.
В икорном цехе другая технология разделки, но труд тоже тяжелый.
Многие прибывшие на сезонную работу не справляются и уезжают домой пустые. Потом ругаются, что их обманули, забыв про свои загулы, сотрясавшие Тайвань. Прибывшие второй раз уже знают про сухой закон в цеху, про адский труд и зарабатывают весьма прилично. Заработавших подстерегает другая забота, как не прогулять полученное. Уж больно много по дороге соблазнов.
Сам видел такую картинку в петропавловском аэропортовском ресторане… Человек, по виду бич бичом, орет пьяным голосом:
– Афициянт! Всё по списку через одно наименование!
– Чётные или нечетные желаете? – интересуется услужливый халдей.
А расплачиваясь, богатей требует:
– Подай три такси! Для меня, чемодана и шапочки!
Понятно, с такими запросами легко до дому ничего не довезти.
Кстати, не только сезонники такие, работяги, едущие в отпуск, тоже не могут без «шика».
Что говорить? Мои родители в прошлый год ездили в отпуск. Умудрились за два месяца прокутить всё, что накопили за два года работы. Я – прошлый – глупый, ничего не понимающий мальчик – и то задал вопрос: «Зачем было уезжать на заработки?» Мама мне ответила: «Теперь у нас будет больше стаж, будем больше зарабатывать, еще накопим. Должны же мы отдохнуть. И вообще, не твое дело». А через три года история повторилась почти полностью. Из-за того, что уехали совсем, часть денег отложили. Но их хватило лишь на год. Да у многих так. Иные по десять лет живут на Камчатке, не могут скопить на кооператив в Стерлитамаке. Однако хвастают, как бросали сотенные оркестру в сочинском ресторане.
15–28.05.72
Воскресенье стало последним днем спокойной жизни. С понедельника каждый день на заставе меня ждет наставник, капитан, лет чуть за тридцать. Юрием Родионовичем зовут. После большой перемены на три часа в день я поступаю в его ведение. Сразу понятно, человек дело знает и с такими раздолбаями, как я, только чуть постарше, общаться хорошо умеет.
Распорядок дня прост: стрельба, теория, стрельба, чистка оружия, совмещенная с теорией. Потом иду на работу пожрать, ну и работать надо, а то выпрут еще.
В основном тренируюсь стрелять из СКС. Чуть меньше времени отнимает «марголин». ТОЗ-12 идет по остаточному принципу. Хотя тренер ее уважает, но считает, что до областных соревнований натаскать успеет. Другое дело пистолет, я его в руках не держал. Однако две недели и тысячу патронов спустя счел меня «готовым к работе».
В поселке значимых событий случилось немного. В столовке появилась новая подавальщица Алена. Вышла из декрета. Она в позапрошлом году закончила школу. Я ее помню, хохотушка, модница. Следила за собой, носила юбки минимальной длины, но рьяно блюла девичью честь. Правда, не со всеми. Ее парня, Серого, уже два раза вызывали в отпуск из армии. Первый – сразу после КМБ жениться, когда выяснилось, что девушка в интересном положении. Второй – после рождения сына. Не то что всех призванных так часто в отпуск отпускают, но ее папа – директор рыбозавода, для поселка весьма значительная фигура.
Алёна с первой встречи стала меня донимать. Всё время подшучивала и задавала нескромные вопросы: «Ой, какой симпатичный мальчик! Как подрос за год! А у тебя девочка есть? Ты целуешься с девочками? Ой, какие длинные реснички! Ты мне продашь пару штучек? По поцелуйчику за ресничку?!» Достала, честное слово!
Тетя Даша, видя мои мучения, посоветовала на полном серьезе:
– Погуляй с ней. Ты парень хороший, скромный. Она же не может от мужа на танцы идти. Ему, что было и чего не было, напишут.
Однажды Алёна попросила помочь перенести что-то из подсобки. Когда зашли туда, оказалось, белый халат у нее надет на голое тело. Потом, после всего случившегося, жарко целуя, просила:
– Только не влюбляйся. У меня есть муж и ребенок. Не надо портить жизнь нам и себе. Ладно? И никому не говори! Мальчишки любят хвалиться, а ты молчи.
В другой раз, заходя в подсобку, я поймал понимающий взгляд тети Даши. А когда обедал, она сказала:
– Не кори себя за ее мужа. Пусть жизнь идет, как идет.
Я взрослый человек, всё понимаю, а эта связь помогла успокоить юношеские гормоны.
Женька Соколов вовсю гуляет под ручку с Юной.
