Майк задумался. «Что это за непонятное здание со странными комнатами и стеклянными саркофагами? Я на Земле или…? Кто вообще эти люди? Такой язык, на котором они говорят, я раньше вообще не слышал. И когда они вернутся? А если не вернутся?!..» У Майка от последней мысли выступил холодный пот.
Юноша изо всех сил заколотил кулаками в дверь: – Эй, вы! Выпустите меня отсюда! Эй, кто-нибудь!
Вокруг была полная тишина, не считая слабого электрического гула, висящего в воздухе.
Внезапно до слуха Майка долетел едва слышимый голос молодой девушки. Юноша затих и прислушался. Девушка шепотом звала на помощь. Майк напряг максимально слух и уже отчетливо слышал американскую речь. Он понимал все, что говорила девушка. В словах, которые еле долетали до Майка, чувствовалось необычайное страдание.
Майк сорвался на голос. Звук исходил от дальней стены помещения, именно оттуда, куда убегали огоньки приборов. Вдалеке одиноко стоял саркофаг. В три прыжка Майк оказался у стеклянной капсулы. Прозрачная крышка саркофага состояла из двух частей, и одна из них была поднята. Открытая часть капсулы была задернута белой эластичной тканью, под которой довольно отчетливо выделялась упругая девичья грудь. Девушка, лежащая под покрывалом, периодически вертела головой в разные стороны, продолжая молить о помощи.
Как ни странно, но под стеклом крышки нижнюю часть тела бедняжки видно не было. Внутри капсулы проходили только трубки, заполненные красной и синей жидкостями.
– Колдовство какое-то!
Майк, осторожно разглядывая спрятанную под тканью верхнюю часть девушки, не верил своим глазам: «Голова, руки и плечи есть, а вот где остальное-то?» Находящийся в замешательстве юноша никак не решался откинуть лоскут ткани. Его рука периодически тянулась к покрывалу, но что-то заставляло в самый последний момент ее одернуть. Девушка неожиданно вскрикнула. Затем еще и еще. В этот момент электрический гул стал сильнее. Через мгновение воздух разрезал крик живого существа, испытывающего нечеловеческую боль. Бедняжка кричала, как будто бы ее сжигали в адском пламени. Майк не выдержал. Он сдернул покрывало и тут же отвернулся. Крик нестерпимой боли разрывал ушные перепонки, сводя Майка с ума. Он не знал, что ему делать. Не зная, куда бежать в замкнутом пространстве, Майк упал на колени и закрыл ладонями уши. От отчаяния он готов был закричать сам. Крик и электрический гул достигли предела, и Майк не выдержал и вскочил на ноги. Он стал крушить все, что ему попадалось под руку. Многочисленные приборы, мигающие разноцветными лампочками, с грохотом падали на пол и, искря электрическими разрядами, разваливаясь на части. Майк рычал от гнева и от своей беспомощности. Через какое-то время все стихло, и парень остановился. Гул исчез, девушка уже не кричала, а только тихо стонала.
Майк осторожно подошел к саркофагу. Там, на белой простыне, лежала половинка молодой девушки с гладко выбритой головой и заклеенными пластырем глазами. Ее руки и то, что осталось от тела, были прочно притянуты ремнями так, что она не могла пошевелиться и только крутила головой. Часть ее тела ниже грудной клетки отсутствовала, а к тому, что осталось, подходили красные и синие трубки, перекачивая какую-то жидкость.
– Помогите мне, пожалуйста, я знаю, что вы здесь, рядом. Кем бы вы ни были, пожалуйста, помогите мне… умереть. Я хочу умереть! – донеслось до тяжело дышащего парня. Тот, сжав от злости кулаки, стоял в паре футах от изможденного болью и страданьем расчлененного существа, которое когда-то было молодой и красивой девушкой.
Майк молчал. Он боялся пошелохнуться и периодически задерживал дыхание, чтобы не выдать свое местоположение. Ужас, страх и злость одновременно овладели его телом и никак не хотели отпускать. Время остановилось. У Майка заколотило в висках и начала кружиться голова от нехватки кислорода – последствие задержки дыхания. Он, как ребенок, который прячется под одеялом от мифических монстров, всеми своими действиями пытался скрыть свое присутствие в этой комнате, совсем забыв о погроме, совершенном им несколько минут назад.
– Убейте меня! – резкий крик отчаяния разорвал тишину. – Ну что вам стоит! Это же так легко!
Майк вздрогнул от неожиданности. Его как будто бы ударило током. Юноша глубоко вздохнул, закрыл глаза. Он так простоял несколько секунд, отгоняя от себя страшные мысли. Наконец взяв себя в руки, он сильно выдохнул, поднял усталые, мокрые от слез веки и уже уверенным шагом приблизился к умоляющей его девушке.
Рука Майка невольно потянулась к пластырю, заклеивавшему глаза страдалице. Ухватившись окровавленными пальцами за отклеившийся уголок клейкой ткани, юноша рывком ее содрал. На лице девушки не было бровей, и на веках отсутствовали ресницы. Она уже не кричала. Девушка щурилась от ярких ламп, но, несмотря на это, через щели полуоткрытых век она старалась разглядеть своего спасителя. Через какое-то время привыкнув к свету, на Майка смотрели широко открытые глаза с красивым раскосым разрезом и голубовато-зелеными зрачками. В этих глазах Майк читал только одно – то, о чем все это время молила девушка: «Помогите мне, пожалуйста, мне очень больно! Умоляю вас, помогите, я очень устала от боли!»
Майк невольно потянулся к трубкам, выходящим из груди девушки, собрал их все в кулак и со всех сил сжал пальцы. Девушка смолкла, медленно сомкнув веки. Через какое-то время Майк увидел, как стало бледнеть ее лицо. Вдруг она резко открыла глаза, ее вены на шее набухли, она отчаянно замотала головой, жадно глотая воздух, затем несколько раз дернулась в предсмертных конвульсиях и замерла. Майк зажмурился, чтобы все это не видеть. У него от напряжения свело пальцы, но он продолжал сжимать разноцветные трубки, и только тогда, когда боль стала невыносимой, попытался их выпустить из руки. Но пальцы не слушались. Их мышцы напряглись как струны, готовые вот-вот лопнуть. С помощью второй руки Майку с трудом удалось разжать свою ладонь и вытащить трубки. После этого пальцы вновь сжались. Боль от напряжения была невыносимой, и Майк от отчаянья размахнулся и всадил удар в пластиковый колпак саркофага. Удар был такой силы, что колпак разлетелся на куски, а на фалангах пальцев лопнула кожа и брызнула кровь. Но Майк радовался. Этот удар расслабил его пальцы, и ему оставалось только перебинтовать руку, смирившись уже с новой, но менее мучительной болью. Майк взял покрывало, которое какое-то время назад закрывало лицо девушки, оторвал от него лоскут и попытался перебинтовать руку. Он все это делал, стараясь не смотреть назад, туда, где еще недавно он этой рукой прекратил жизнь человеческого создания. Майка колотила крупная дрожь, и он несколько раз
