Сильвестри, может, и был хорошим квотербеком, но все знали, что без Джастина команда не стала бы непобедимой.
– Я так не думаю, – отрезал Джастин. Он не сдвинулся с места.
Сильвестри встал, чтобы посмотреть на него.
– В чем проблема? – спросил он. – Не можешь просто подождать своей очереди?
Волна ярости пронеслась по телу Джастина, и он отвел назад кулак, а затем направил его в челюсть Сильвестри. Он нанес только один удар, но чувство освобождения принесло облегчение всему его телу. На короткий момент в памяти всплыла сегодняшняя встреча. «Социопатическая склонность к насилию», – сказали они.
Скорее, «кругом одни идиоты, которым нужно преподать урок».
Он снова занес кулак, чтобы для верности нанести еще один удар, но тут почувствовал, как две руки, огромные, как медвежьи лапы, оттаскивают его назад.
– Джастин! Хватит! – приказал тренер Брандт, отвечающий за подготовку защитников. Тренер Брандт, обладающий телосложением дровосека, был, пожалуй, единственным человеком в помещении, кто мог справиться с Джастином с помощью грубой силы.
Он оттащил Джастина в маленький кабинет, пристроенный к тренажерному залу, и закрыл дверь, как только они оба оказались внутри.
– Присядь, – спокойно сказал Брандт. В отличие от других тренеров, он никогда не терял самообладания. – Что произошло?
Джастин уклончиво пожал плечами.
– Сильвестри опьянел от власти с того момента, как стал квотербеком.
– И потому ты ударил его в лицо? Ну же, ты знаешь, что не должен такого допускать, – ровным голосом ответил тренер Брант. – Даже если это правда.
Джастин позволил себе тень улыбки.
Тренер Брандт устроился в потрепанном кресле из черной кожи, озабоченно нахмурив лоб.
– Еще что-то есть на душе? Дома все в порядке?
Он спросил это небрежно, но Джастин знал, на что он намекает. Тренер Брандт работал в школе только с этого лета, но история о дерьмовой жизни Джастина уже дошла и до него.
– Ага, – быстро пробормотал Джастин.
– Знаешь, мои отношения с родителями нельзя назвать великолепными. Мой папа ушел, променяв нас на новую семью, и никогда даже не беспокоился…
– Все в порядке, – перебил его Джастин. Хотя он был слегка заинтригован откровением о том, что тренер Брандт тоже вырос без отца, Джастин понимал: тот ожидает, что он ответит тем же и поделится собственными чувствами. А этого не будет.
– Я могу идти?
4
В понедельник утром Зи проснулась в своей слишком большой кровати с балдахином на четырех столбиках (выбранной ее матерью), чувствуя пронзительный звон в ушах.
Потом в одно мгновение стало совершенно тихо.
Интересно, смогу ли я убедить маму и папу купить мне яхту?
Зи яростно потрясла головой, и все снова вернулось в норму. Ее взгляд метался по комнате, пока она пыталась понять, что только что случилось. Почему этот вопрос пришел ей в голову? Она не просила родителей что-нибудь купить ей с тех пор, как ей исполнилось девять и они отказались покупать ей удава. А яхта? Это ведь символ именно того типа буржуазной потребительской культуры, к которому она испытывала отвращение.
Эти размышления продолжали беспокоить девушку, пока она натягивала свой обычный наряд, черный с ног до головы, и свое единственное украшение – уйму браслетов с символикой музыкальных клубов, в которые она ходила с Джаредом. Довершил наряд потрепанный черный худи, который она носила уже не один год, такой привычный и успокаивающий, будто она укутывалась в любимое одеяло. Зи все еще не привыкла к тому, каким прохладным бывает утро в Колорадо – их предыдущий дом находился на юге Флориды, где температура редко опускалась ниже двадцати одного градуса.
Зашнуровав черные армейские ботинки, она вышла в длинный сводчатый коридор, который тянулся через весь второй этаж их внушительного дома, отделанного в стиле французского барокко и набитого антиквариатом, привезенным матерью из Европы. Каждый раз, когда семья Зи переезжала, мать выбирала для очередного дома новую тему.
На развилке коридора Зи свернула направо, к черной лестнице. Хотя так идти на кухню было дольше, этот маршрут позволял ей не проходить мимо комнаты Скотта. Тот факт, что в течение девяти месяцев они сидели в одной утробе, еще не являлся достаточным основанием для тесной связи между ними, которой многие ожидали. Скотт и Зи были противоположностью друг другу во всем. Многие годы отец Зи любил рассказывать историю о том, как он купил ей и Скотту одинаковые мини-кабриолеты BMW в подарок на трехлетие. Скотт сразу же запрыгнул в свою машину и пустился разъезжать по тщательно подстриженным лужайкам рядом с их исторически достопримечательным домом в Коннектикуте. Зи окинула автомобиль безразличным взглядом и продолжила играть с коробкой, в которой его привезли, представляя, будто это дом.
– Один из них уже знает толк в изысканных вещах, а другая хочет жить как бродяга, в коробке у шоссе, – рассказывал папа любому, кто заходил к ним. Зи часто задумывалась, действительно ли она и Скотт были полной противоположностью от рождения или замечания вроде этого заложили базу для различий на всю жизнь и каждый из них стал исполнять ту роль, которой от него ожидали. Впрочем, это все равно неважно. Так или иначе, ущерб нанесен и Зи с трудом могла вытерпеть пребывание в одной комнате с братом.
Но войдя в отделанную серым камнем кухню, размерами напоминающую кафе, она обнаружила, что Скотт уже там. Он уселся на одной из кухонных табуреток, устроив ноги на огромном гранитном центральном столе, как будто правила этого дома его совершенно не касались.
Отец сидел за большим круглым столом, на котором был накрыт завтрак. Держа в руках Wall Street Journal, он поглощал омлет с ветчиной и сыром, приготовленный для него домработницей Луизой.
– Доброе утро, Зельда, – сказал он гулким голосом. Обычно к этому времени утром отец уже был на строительной площадке того торгового комплекса, над которым работал в данный момент. Но из-за всей этой чепухи с заградительной красной лентой, возникшей после убийства Лили Карпентер, был вынужден бездельничать, что давалось ему с невероятным трудом. Как раз прошлым вечером Зи слышала, как он орал в телефонную трубку на своих адвокатов, хотя сегодня утром по нему вряд ли можно было сказать, что его хоть что-то в мире волновало. Это было ему свойственно – он умел быть общительным, харизматичным, даже компанейским, но мог и совершенно неожиданно измениться.
Зи добралась до кофеварки эспрессо (возможно, единственный предмет роскоши, который она признавала) и начала молоть кофе, вполуха слушая разговор между отцом и братом.
– Скотт, в этом году в этом нет никакого смысла, – сказал отец.
– Но, папа, может, ты смог бы просто как-то списать это в убытки. По крайней мере, топливо.
Что-то в его словах словно вызвало вспышку в подсознании Зи.
– О чем вы говорите? – спросила она.
– Скотт пытается убедить меня купить яхту, – ответил отец, открывая деловой раздел журнала.
У Зи
