– Которую монахи отдали в триста шестнадцатом году?
– Да… – подтвердил Адиль и тут же уточнил: – Они не отдали. Они не отдают. Они сказали, что планета не вписывается в замысел Божий, и просто улетели. А такие же, как мы, охотники за удачей, примчались, оформили право первопроходца и продали ее китайскому правительству.
– Так почему название показалось тебе знакомым?
– Потому что в триста девяносто третьем году на Багаре разразилась жуткая пандемия воспаления Гувера, мы эту историю в школе проходили.
– Ого!
– Вымерло девяносто пять процентов населения. Все города были трупами выстланы.
Долго, почти полминуты, Дженкинс молчал, продолжая постукивать пальцами по столешнице, а затем заметил:
– На всех планетах случаются эпидемии, чтоб им дюзы вывернуло.
– Но не от всех планет перед этим отказались монахи.
– Зачем ты это рассказал?
– Затем, что это обстоятельство ничего не меняет, – твердо произнес Дауд, чуть подавшись вперед. – Охотников много, и если от этой системы откажемся мы, ее возьмут другие. И они получат премию. Эта проклятая планета будет открыта так или иначе. Просто нам не повезло: мы оказались здесь вместе с монахами. И ты подхватил от них принципы.
– Говори о мертвых с уважением, – негромко попросил Денни.
– Ты решился? – поднял брови Адиль.
– Я не идиот отказываться от триллиона кредитов.
– Судя по всему, вернулся тот кэп, которого я знаю и люблю, – повеселел Дауд.
– Заткнись и позови Сола, – приказал Дженкинс. – Нужно как следует продумать переговоры с Компанией: я хочу выбить из них максимально возможную премию!
– Скажите, отец Георгий, вы верите в чудо? – спросил Павел, самый молодой послушник монастыря Святого Николая. – Верите?
– Без чуда наш мир не полон, – мягко ответил игумен. – Я это знаю.
Весь экипаж «Иерусалима» знал историю своего настоятеля, однако сейчас, именно сейчас, когда навалилось предчувствие чего-то страшного, нельзя было не спросить:
– Может, то было не чудо? – робко предположил послушник. – Ведь вы просто вышли в туалет…
– Я не выходил в туалет, Павел, – неожиданно произнес отец Георгий. – Когда раздался взрыв, я стоял около бара. Я курил и болтал с девчонкой из кордебалета. Я услышал взрыв, а потом все закричали, но очень быстро смолкли и полетели вверх. На небо. – Пауза. – А я стоял у стойки и смотрел. Смотрел, как улетают стаканы, бутылки, моя сигара, люди… – Игумен вновь помолчал. На этот раз – довольно долго. – Они улетали и перед смертью смотрели на меня. Они не понимали, почему я не с ними. А я стоял и смотрел. И не понимал их удивления. А потом очнулся в туалете.
– И придумали, что вышли перед самым взрывом?
– Нет, это придумал мой друг, – ответил отец Георгий. – Я поведал ему правду, ничего, кроме правды, он поверил, но сказал, что лучше соврать.
– Потому что больше вам никто не поверил бы?
– Да, – подтвердил игумен. – У меня был хороший друг. Настоящий. Он заботился обо мне.
– Именно так, – согласился послушник.
– Так что я не просто верю в чудеса, – закончил игумен. – Я знаю, что они наполняют наш мир.
– А вдруг на этот раз чудо… – голос предательски дрогнул, но Павел сумел закончить, – не случится?
– Значит, мы просто примем свою судьбу. Возможно, как испытание.
Они стояли на пустом мостике «Иерусалима» и не отрываясь, не поворачиваясь друг к другу во время реплик, смотрели на главный корабельный монитор. На изображение «Верной Минни». Смотрели, словно чего-то ожидая. Смотрели, уверенные, что что-то обязательно произойдет.
И «что-то» произошло.
Раскрылся «цветок подпространства» – радужный многолепестковый вихрь, – и из него выплыл черный корабль без опознавательных знаков и с отключенным передатчиком. Немой и смертоносный.
– А вот и палачи Компании, – сказал отец Георгий и грустно улыбнулся: – Жаль, но порок одержал очередную победу.
– Мне страшно, – тихо произнес Павел.
– Это всего лишь убийцы, – ровным голосом ответил игумен. – Что они могут нам сделать?
А через секунду последовал залп.
Два! Два залпа!
И второй стал полной неожиданностью для экипажа «Верной Минни».
Сначала ударил черный киллер. Появился, сотворив «цветок» точно там, где указал Дженкинс, и сразу ударил.
– Каждый из нас только что стал богаче на полтора триллиона, – резюмировал Адиль, поднимая стакан с виски. – Поздравляю, друзья!
– Я знал, что нам повезет, – рассмеялся Кан, внимательно наблюдая за тем, как торпеда мчится к обреченному монастырю.
– Это всего лишь фанатики, – напомнил себе Дженкинс, поднося стакан ко рту.
И замер.
Потому что за секунду до того, как в «Иерусалим» вонзилась торпеда, киллер вдруг переломился. Примерно посередине. Будто невидимый ребенок взялся за нос и корму черного и шваркнул о колено.
– Как? – пролепетал изумленный Сол.
– Мама! – поддакнул Адиль, роняя стакан.
А Денни понял:
– Сигма-пушки! – И ткнул пальцем в местную луну, из-за которой величественно выплывал крейсер. – Это русские!
– Откуда они взялись?
– Уходим!
Денни, Адиль и Сол бросились по местам, в надежде спрятаться в подпространстве, прыгнуть, спастись, ускользнуть от страшного крейсера, но поздно. Слишком поздно. Ни один корабль не способен уйти в межзвездный переход за те секунды, которые понадобились русским артиллеристам, чтобы вычислить и захватить вторую цель.
И в тот самый миг, когда Дженкинс плюхнулся в капитанское кресло, взвыло предупреждение о боевом захвате, а на мониторе загорелся сигнал экстренного вызова.
– Отвечай, – обреченно вздохнул Адиль. – Мы не успеем.
– Знаю.
Денни, соорудив на лице непонимающее выражение, нажал на кнопку ответа и уставился на белокурого офицера в белоснежной форме с золотыми погонами. Офицер смотрел на разведчика очень жестко, как на врага, но представился по всем правилам:
– Капитан первого ранга Горчаков, командир легкого крейсера «Брусилов», Императорский Космический флот.
– Капитан Дженкинс, командир…
– Я знаю, кто вы, – поморщился русский. И перешел на короткие, отрывистые фразы, показывая тем самым, как неприятно ему общаться с разведчиком: – Вы на прицеле. Двигатели не включать. Включите – расстреляем. Абордажная
