Увидев ее в центре этой тьмы, Уилл пал духом, а в сознании возникло множество вопросов. Как он мог так ошибиться в ней? Как она могла опуститься до такого безумия, какое требовалось, чтобы оказаться в этом жутком месте именно сейчас? Чего она надеялась достичь этим?
– Ворота открыты? – спросил Джерико.
– Не главные, – ответил Аджай. – Там есть въезд поменьше или дополнительный вход. Достаточно широкий, чтобы пропустить пару всадников.
– Отведите меня в церковь, – сказал Ник, глядя в бинокль. – Вы гляньте, какие буфера!
Элиза стукнула его в плечо. Ник опустил бинокль.
– Что?
– Ты знаешь что, – сказала она.
– Я говорил о дверях, – сказал Ник, протягивая ей бинокль. – Посмотри сама.
– Действительно, к стальной плите ворот прикреплены два громадных металлических кольца, – сказал Аджай. – Которые, наверное, можно с грехом пополам назвать и буферами.
– Понятно? – сказал Ник Элизе.
– Хотя, думаю, их функция исключительно украшательная, – продолжал Аджай.
– А разве буфера не всегда украшение? – спросил Ник.
На этот раз его стукнул в плечо Уилл.
– Я бы так не сказал, – заметил Джерико. – Некоторые идиоты там внизу достаточно велики, чтобы пользоваться этими кольцами.
– Тук-тук, – сказал Ник. – Кто там? Бука. Букасюсюка? Эй, чего это ты скуксилась?
– Я сброшу тебя с утеса, – ответила Элиза.
– Они въезжают внутрь, – сказал Аджай. – Хоббс, Брук и их эскорт… и маленькая дверь закрывается за ними.
– Итак, она внутри, – сказал Уилл.
– А как нам попасть внутрь? – спросила Элиза.
Уилл перевел взгляд с нее на Аджая. Тогда все молча повернулись и посмотрели на Аджая, который наконец заметил, что стал центром общего внимания. Он встал и медленно попятился от обрыва.
– Нет, нет. Категорически нет, Уилл. На этот раз я решительно отказываюсь…
– Да ладно, приятель, – сказал Ник.
– Нет! Одно дело использовать меня как легенду на относительно неопасной вражеской территории, но просить меня беззащитным сидеть на спине лошади и ехать через самое внушительное в истории собрание кошмаров человечества к бог весть каким поджидающим нас за воротами тварям, если мы туда вообще доберемся? Это нечестно, с какой стороны ни посмотри, и я решительно против.
Уилл внимательно слушал. Он уловил дрожь в голосе Аджая и видел ужас в его глазах. Покосившись на Элизу, он вначале увидел, а потом и услышал, что она думает о том же.
«Может, мы просим слишком много».
«Никаких «может» в этом случае».
– Я все слышал, – сказал Аджай.
Уилл и Элиза озабоченно переглянулись.
«Он уже может подключаться к нашему каналу?»
– Нет, не может, – сказал Уилл, считая, что Аджай блефует.
– Что слышал? – спросил Ник.
– А если слышал, то знаешь, что я согласен с тобой, Аджай, – скал Уилл. – Мы от тебя просим слишком много. Нужно найти другую возможность проникнуть внутрь.
– Спасибо, – сказал Аджай, беря руку Уилла и пытаясь поцеловать ее. – Спасибо, спасибо, спасибо.
– А если не найдем, – вмешалась Элиза, – ты – план Б.
– Тогда я сдохну, а найду эту другую возможность, – сказал Аджай.
– Чувак, а что ты слышал? – спросил Ник у Аджая.
– Неважно.
– Оставь это, пацан, – сказал Джерико Нику.
Они отползли от края утеса и отвели лошадей назад, чтобы безопасно сесть на них.
Снова пустившись в путь, Уилл неотрывно смотрел на Цитадель, надеясь, что его осенит. Он был близок к полному упадку сил. Вид армии внизу и ужасное давление нависшей над ними стены рождали у него беспомощность и страх. Предстоящая задача казалась невыполнимой; чем-то, с чем он решительно не способен справиться. Ему едва хватило сил, чтобы поднять голову и посмотреть на Цитадель. Единственным утешением служила смутная мысль, что на некоем уровне все в этой зоне нереально.
Теперь они были гораздо ближе к стене, а она все тянулась справа от них, пока вдали, в миле или больше от них, не упиралась в утес. Уилл быстро обдумал, не послать ли вдоль стены мысль-зонд и не посмотреть ли, обнаружит тот слабинку в непробиваемой оболочке крепости или нет, но риск нарваться на какое-нибудь существо, способное уловить эту мысль и проследить ее до источника, перевешивал возможную пользу. Если поднимется тревога, они не смогут решить свою безумную задачу. Они стоят на пороге самой тьмы, под ее дверью, а за этой дверью ждут Творцы, или Команда Иных, или как они еще себя называют. И малейшая ошибка станет для всех них гибельной.
Уилл вел группу вдоль стены, стараясь производить как можно меньше шума. В тысячный раз он пытался мысленно связаться с Дейвом, надеясь, что теперь, когда они почти рядом с ним, это получится, и чувствуя необычайно острую потребность в его руководстве. Он вызвал представление о большом куполе, который они видели на снимке (чутье подсказывало, что Дейв там), и сосредоточился на нем.
Тщетно.
«О чем ты думаешь, Уилл?»
Уилл повернулся и посмотрел на Элизу, но та разглядывала стену; мысль послала не она. И тут он понял… это был голос Аджая.
«Еще не знаю», – ответил он.
«Прежде чем дать совет – а у меня есть предложение, которое может оказаться полезным, – позволь выразить мою глубочайшую благодарность за то, что поддержал мой протест против этого идиотского сценария, превращавшего меня в приманку ради доступа в крепость».
Теперь голос Аджая звучал ясно, как колокол, и четко, как слова аспиранта или даже профессора; двухлетний младенец быстро рос.
«Ты уже поблагодарил меня, Аджай».
«Недостаточно».
Уилл наконец оглянулся на него; сидя за спиной Джерико, Аджай широко улыбался, его блестящие глаза сверкали и были открыты шире обычного. Теперь Аджая окружала совершенно другая аура: он был спокоен и сосредоточен. Выглядел он старше своих лет и гораздо умнее, гораздо старше и умнее, чем даже десять минут назад. Уиллу пришло в голову слово, лучше всего описывающее это состояние: святость.
«Ты самый верный друг, какой у меня был или какого я мог надеяться встретить. Со дня нашего знакомства ты во всем помогал мне, и далеко не самое последнее из этого – ты научил, как найти силы, чтобы пережить ужасающую трансформацию, через которую проходим все мы. Ты учил меня больше поступками, чем словами, хотя твои слова всегда приветствуются, и я вечно благодарен тебе, так что не могу этого выразить, хотя постоянно стараюсь это сделать…»
«Ты прекрасно справляешься, – передал в ответ Уилл, стараясь прервать поток слов, врывающихся ему в голову. – Мне очень лестны твои слова».
«Я просто подумал, что, поскольку неожиданно получил возможность сказать это с глазу на глаз, то лучше сейчас ею воспользоваться. Кто знает, когда представится другая, да и будет ли она вообще? Перемены происходят так быстро, особенно во мне, что я не вижу никакой логичной развязки, не говоря уж о бесстрастном анализе наших обстоятельств. И я не могу не прийти к выводу, что мы движемся к какому-то
