– Валентин Теофилович, у вас, наверное, было очень трудное детство, судя по вашей увлечённости наукой.
Юмора Богатырёв не понимал, поэтому ответил серьёзно:
– Да нет, детство у меня было как у всех: персоник, ЭВО, игры[29]. Просто я рано начал заниматься наукой.
На этот раз заговорили не о находках, к которым уже начали привыкать, а о собственных ощущениях. Выходить на поверхность налипших на струну Бича «обручей» и «бусин», состоящих из нагромождений ледяных глыб и камней, становилось всё труднее. Организм человека протестовал против изменчивости поля тяготения Бича, и даже тренированные в экстремальных условиях спасатели Дениса и он сам справлялись с «мерцанием тяжести» с трудом. Так как капсула управления корабля обладала антигравитационной защитой, переносить спирально-сферическую геометрию гравитационного поля суперструны внутри капсулы было легче, поэтому «Енисей» после каждого возвращения исследовательской группы на борт отводили от Бича на десять тысяч километров.
– Ничего не изменишь, – сказал Богатырёв, запустивший запись недавнего похода к Бичу в формате фильма на стене кают-компании. – Вокруг струны реализована риманова метрика, а то и гильбертова, в то время как мы привыкли к плоской евклидовой[30]. Посмотрите, как изгибаются изогравы. Люди в нынешнем виде ещё не готовы жить в космосе.
– А в каком виде будут готовы? – поинтересовался Анатолий, не упускающий момента уколоть эксперта.
– Ещё Циолковский об этом писал.
– Циолковский? – удивился спасатель. – Две сотни лет назад?
– Он умер в двадцатом веке.
– Всё равно, что он мог предсказать, почти ничего не зная о природе космоса?
– Константин Эдуардович был великим учёным, он разработал теорию монизма Вселенной, считая её глобальной разумной системой. Он считал также, что человечество когда-нибудь расселится по галактикам, но не в нынешнем виде, а как лучистые энергетические создания.
– Круто! В гимназии нам рассказывали о первых мечтателях обживания в космосе, но теорию Циолковского я не читал.
– Грамотные люди должны знать такие вещи.
Анатолий опешил, получив не ожидаемое от оппонента определение, хотел было что-то сказать в свою защиту, но заметил взгляд Дениса и передумал, сказал примирительно:
– Необъятное объять невозможно, как говорил Козьма Прутков. У меня были другие интересы. Уверен, что и вы не всё понимаете в физических теориях коллег, не говоря уже о жизни.
Богатырёв спокойно перенёс очередной выпад.
– Вы правы, Анатолий, мне многое непонятно в теории и ещё больше в жизни. Особенно непонятно обстоятельство, почему во власть пробиваются либо дураки и недоумки, либо преступники.
– Что это вас занесло в другую степь? – не сдержал удивления Анатолий. – Пересеклись в быту с представителями такой власти?
– Пришлось, – уклончиво ответил Богатырёв, по-прежнему любуясь пейзажем каменно-ледяной шапки на Биче.
– С развитием общества эта проблема, по идее, должна решиться, – сказал Шестопал, тоже глянувший на коллегу с толикой удивления.
– Пока что она никак не решается, несмотря на применение супертехнологий и выход в космос. Кстати, почему бы не предположить, что Бич Божий действительно брошен в Солнечную систему для уничтожения нашей агрессивной цивилизации?
Шестопал нахмурился:
– Вы чем-то расстроены, Валентин?
Анатолий, наоборот, засмеялся.
– Вы ещё и философ, Валентин Теофилович?
– Станешь философом, если всё время встречаются товарищи, объясняющие всё на свете с помощью слов, которых сами не понимают.
Анатолий задумчиво наморщил лоб, размышляя, кому предназначался кинутый «в огород» камешек.
Заговорил Шестопал, к нему присоединился Долгушин и Римас Донионис.
Денис забавлялся, вслушиваясь в возникший спор, потом решил направить беседу в нужное русло.
– Спорщики, лучистая форма жизни – это хорошая идея, слов нет, но в космосе она чрезвычайно редка, вы не находите? Бич – наглядный пример того, что все цивилизации проходят тот же путь, что и люди, и летают по космосу исключительно на технических устройствах, подобных нашим. Я не прав?
– Вовсе не обязательно, – буркнул Богатырёв. – Всё, что мы нашли на осадочных узлах Бича, действительно принадлежит существам биологического цикла, избравшим технологический путь развития, но Бич могли посещать и кристаллиты, и плазмоиды, и полевые конфигурации, которым не нужны корабли для перемещения в пространстве.
– Солнечную систему эти формы жизни не посещали, – сказал редко заговаривающий Ваня Долгушин. Как и его коллега Богатырёв, он повсюду таскал с собой персоник с распределённой гарнитурой: наладонник с виртуальной клавиатурой, очки ЭВО и звуковой модуль в виде родинки на шее, позволявший отдавать своему компьютеру аудиокоманды, – но во время беседы этот небольшого роста, но плотный и крепкий, уравновешенный человек, предпочитал больше слушать, чем говорить.
– Неизвестно, посещали или нет, – возразил Богатырёв. – Следов они могли и не оставлять типа зондов и сооружений. Техника им была не нужна. На Луне и на Марсе оставили следы такие же существа, как и мы.
Денис собрался было внести свою лепту в разговор, напомнив слушателям о следах, оставленных дочеловеческими цивилизациями, но в этот момент в наушнике рации щёлкнуло, и голос Аурики тихо вонзился в ухо Дениса.
– Майор, срочно подойдите в централь.
Она никогда не называла центр управления кораблём рубкой, бункером или постом, только централью.
Денис удержался от вопроса: зачем? Сказал: «Иду», – и покинул кают-компанию, интерьер которой располагал к расслабленному отдыху, обслуживаемый автоматикой не хуже, чем любой наземный ресторан. По пути подумал, что не мешало бы натянуть «кокос», так как после выходов в космос все ходили в обычных стандартных униках, но выглядело бы это чересчур демонстративно, как появление инструктора перед новобранцами, да и Аурика сказала «срочно», и он добрался до централи за несколько секунд.
Экипаж работал в полном составе.
Впрочем, Денис ещё ни разу не видел, чтобы подчинённые Аурики отдыхали или же бесцельно бродили по кораблю.
Аурика выдвинула консоль оператора.
Денис сел.
