— Мама? Леди Ирэна?
— Живая! — Кларисса вихрем промчалась по площадке, рухнула рядом с дочерью на колени, обняла ее и расплакалась. От души. Джинджер обняла ее.
— Мама, не плачь. Мне и так больно…
Слезы тут же прекратились.
— Где болит?
— Голова. Они меня ударили.
— Они? — леди Ирэна выцепила главное из рассказа. А Джинджер, подтверждая ее подозрения, рассказывала о злоумышленниках. Коротко и по возможности четко, но Клари и так видела, что с дочкой не все в порядке. Расширенные зрачки, не всегда связная речь, дерганые жесты…
Сотрясение мозга, тут и так все ясно.
Постельный режим и никаких волнений. Впрочем, подруга приютит их в замке на это время?
Кларисса даже озвучить свою просьбу не успела — леди Ирэна все сделала за нее.
— Клари, я сейчас распоряжусь перенести девочку в ее покои, потом пригласим лекаря. Но думаю, это еще недели на две, со всеми последствиями. Надеюсь, вы здесь задержитесь до выздоровления Джин? А то и погостите?
— Спасибо, Ирэна, — поблагодарила Кларисса. От всей души.
И получила в ответ понимающую улыбку, мол, что ты, подруга, девочка и мне родная…
Слуги, повинуясь хозяйке, погрузили Джинджер на носилки и принялись осторожно спускаться. Пара минут — и дамы остались одни на площадке.
— Как ты думаешь, что это было за чудовище? — не удержалась Клари. Про Эдварда Джин и слова не выговорила, просто сказала — плащ на руках растянула, вот и померещилось негодяям.
— Не знаю, — леди Ирэна догадывалась о правде, но к чему такое знание чужим людям? Тут сплеча рубить не надо, с сыном стоит сначала посоветоваться…
Интересно, почему молчит Джин? Или она каждый день такое видит?
Ветер мира, ну пусть она не обидит моего мальчика, пожалуйста! Он ведь заслуживает счастья!
* * *Леди Дженет никто ничего не докладывал, и леди послушно сидела в своих покоях, ждала Лесли.
А сын не пришел.
Леди нервничала, металась, кидалась вещами, но все было бесполезно. Про нее просто забыли. Принесли поесть, и все. Ни известий, ничего… О случившемся ночью она узнала лишь к обеду. Ирэна с ней разговаривать не собиралась, поэтому миссию доверили Кейт. Лесли и сам переживает, его бы кто утешил, а той, на волне состоявшегося счастливого брака (если он консумирован, то расторгнуть его становится гораздо сложнее, а там и дети пойдут), все безразлично.
Сестра?
А была ли сестра?
Тиана всю жизнь считала Кейт убогой подражалой, стоит ли удивляться, что сестра не проявила особого горя? Да и не умела Кейт лицемерить, все время прокалывалась то на словах, то на интонации…
Кейт постучала в двери, когда леди Дженет уж вовсе изнервничалась.
— Ты?
— Да, мам. Можно войти?
— Входи, — разрешила леди Дженет, проплыла по комнате и уселась в кресло. Королева в изгнании, что тут скажешь? Картину портили разнесенная комната и растрепанность самой леди. Нелегко ей далась эта ночь.
Кейт смотрела на мать, но как тут скажешь? Как начнешь? И она рубанула сплеча.
— Мам… Тиана умерла.
— Что?! Как?!
Леди Дженет даже не поверила сначала.
— Она упала с башни. Они с Сэндером хотели убить Джин…
Кейт пересказывала матери, что произошло ночью. Леди Дженет слушала, но внутренне… нет, это наверняка происходило не так! Наверняка бедную Тиану убила гадюка Ирэна, когда Тиа шла к матери, чтобы помочь ей с побегом. А разве нет?
Разве дети не должны заботиться о своих родителях?
Дженет Фрумс как-то легко забыла, что, выйдя замуж, свалила с плеч все заботы о семье и даже не появлялась в своем старом доме. Вот еще!
Главное, что ее дети обязаны о ней заботиться.
А потому Кейт пригвоздили тяжелым взглядом.
— Я хочу видеть свою дочь.
— У стражи приказ, тебя туда проводят.
— Как я вижу, ты особенно не горюешь?
Раньше Кейт застеснялась бы, замямлила, но сейчас…
— Ты тоже, мамочка. Ты — тоже.
И была полностью права. В другой ситуации леди Дженет страдала бы долго, со вкусом, но сейчас? Когда на кону ее собственная жизнь?
Не дождетесь!
Леди Дженет смерила Кейт ледяным взглядом.
— Выйди вон, предательница.
Кейт пожала плечами и вышла, даже не подумав вспыхнуть или начать оправдываться. Ночь, проведенная в качестве леди Лоусон, сотворила с ней чудо — впервые в жизни Кейт ощутила себя свободной. И возвращаться в ярмо не собиралась.
Леди Дженет некоторое время подумала, а потом вышла к страже.
Черное платье, волосы тщательно — насколько это можно сделать без служанки — уложены в прическу, молитвенник в руках, дорогой, фамильный — его Ирэна потребовать не догадалась, впрочем, ей никогда не было дела до молитв. Даже когда Дженни стала леди Кон’Ронг, Ирэна спокойно отдала ей фамильную реликвию, и Дженни с гордостью носила молитвенник в храм, напоказ, чтобы все видели и завидовали.
Осознать своим умишком, что леди Ирэна просто не считала молитвенник реликвией — книжка, и только, Дженет не могла. В семье Фрумс самым ценным считались как раз предметы, имеющие отношение к религии.
Не к вере, нет, верующими их назвать было нельзя. А вот религиозными фанатиками и ханжами — спокойно, только кому надо было объяснять Фрумсам их заблуждения? Отродясь в селах таких юродивыми считали и подальше держались, чтобы породу не портить.
Так что леди шествовала по коридорам, с двумя стражниками за спиной, и отмечала изменения.
Вот служанка не поклонилась, отхлестать бы мерзавку по щекам, да уже нельзя, стража и не даст. Вот смутно знакомый мужчина снимает со стен картины на религиозные темы… тут уж леди не выдержала.
— Повесь обратно, холоп!
Слуга обернулся, увидел леди, но остановиться даже и не подумал.
— Хозяйка приказала — снять и выкинуть. Или бедным раздать.
— Я тут… — привычно начала леди Дженет и осеклась.
Не хозяйка.
