Повсюду, как башни, возвышаются древовидные одуванчики. Я – не больше сверчка, как и все остальные.
Наверное, мы что-то такое съели…
За спиной, совсем рядом, часы Белого Кролика начинают тикать громче. Их слышно даже сквозь шаги тысяч марширующих солдат – игральных карт. Задыхаясь в облаке пыли, я вбегаю на поляну, где высятся грибы со шляпками размером с колесо грузовика. Дальше бежать некуда.
Один взгляд на самый большой гриб – у меня сжимается сердце. Место, где некогда сидела Гусеница, предлагая совет и дружбу, сплошь опутано густой белой паутиной. Что-то движется в середине, к тонкому кокону изнутри прижимается чье-то лицо, ровно настолько, чтобы я могла разглядеть очертания, но никаких конкретных деталей. Я подхожу ближе, отчаянно желая понять, кто или что там прячется… но тут в воздухе повисает улыбка Чеширского кота. Кот кричит, что потерял тело, и я отвлекаюсь…
Карточная армия приближается. В следующее мгновение меня окружают. Я швыряю меч, сама не зная куда, но Червонная Королева выступает вперед и перехватывает его в воздухе. Упав на колени, я молю о пощаде.
Все напрасно. У карт нет ушей. А у меня больше нет головы.
***Покрыв звездную мозаику из пауков защитной тканью, я, пока гипс сохнет, наскоро перекусываю и отправляюсь в подземный городской скейтпарк, чтобы убить время, прежде чем поехать в лечебницу.
Там, в полумраке, я всегда чувствую себя как дома. Скейтпарк находится в старом, заброшенном соляном куполе, огромной подземной пещере с потолком, который местами достигает высоты сорока восьми футов. Прежде чем это место превратили в скейтпарк, здесь хранили разное барахло с военной базы.
Новые хозяева убрали традиционное освещение и, немного поэкспериментировав с флуоресцентной краской и черными лампами, превратили соляной купол в мечту любого подростка – темную, атмосферно-ультрафиолетовую спортивную площадку со скейтпарком, светящимся в темноте мини-гольфом, галереей игровых автоматов и кафе.
Гигантская бетонная чаша для скейтбордистов, выкрашенная неоновой краской цвета лайма, напоминает зеленый маяк. Все скейтеры должны подписать отказ от претензий и приклеить на доску оранжевую флуоресцентную ленту-липучку, чтобы не столкнуться в темноте. Издалека мы выглядим так, как будто ездим на светляках на фоне северного сияния, оставляя за собой яркие реактивные струи.
Я начала кататься в четырнадцать лет. Мне нужен был вид спорта, которым я могла бы заниматься, не вынимая наушников, чтобы заглушить шепот насекомых и цветов. По большей части, я научилась не обращать внимания на галлюцинации. Обычно я слышу что-то бессмысленное и беспорядочное; голоса сливаются в треск и гудение, вроде помех в эфире. Как правило, мне удается убедить себя, что это просто белый шум.
Но все-таки бывают минуты, когда какой-нибудь жук или цветок говорит громче остальных – что-то исключительно своевременное, очень личное, значимое. Тогда я не удерживаю оборону. Поэтому, когда я сплю или занимаюсь чем-нибудь, что требует максимальной концентрации, без айпода не обойтись.
Вся музыка в скейтпарке, от хитов восьмидесятых до альтернативного рока, звучит из динамиков и глушит любые помехи. Можно даже наушники не надевать. Единственный минус заключается в том, что скейтпарк принадлежит семье Таэлор Тремонт.
Она позвонила мне накануне торжественного открытия, два года назад.
– Я подумала, тебе будет интересно узнать, как мы назвали наш центр, – сказала она голосом, полным сарказма.
– Да? С чего бы это?
Я старалась вести себя вежливо, потому что ее отец, мистер Тремонт, заключил контракт с папой, чтобы его магазин спорттоваров был единственным поставщиком всего необходимого для нового центра. Конечно, это хорошо, поскольку мы оказались на грани банкротства из-за лечения Элисон. И к тому же в качестве дополнительного бонуса я получила бесплатное пожизненное членство.
– Ну-у… – Таэлор хихикнула.
Я услышала, как на заднем фоне ржут ее подружки. Видимо, она включила громкую связь.
– Папа хочет назвать его «Страна Чудес».
Снова послышалось хихиканье.
– Я подумала, что тебе понравится. Ты ведь так гордишься своим прапрапракроликом.
Почему-то это показалось очень обидным.
Наверное, я слишком долго молчала, потому что Таэлор перестала хихикать.
– Но знаешь, – презрительно выговорила она, – мне кажется, это название слишком избито. Лучше назвать его «Подземелье». По сути, почти то же самое, но пооригинальней. Что скажешь, Алисса?
Я вспоминаю этот редкий проблеск сожаления в голосе Таэлор теперь, когда качусь по середине рампы, под яркой неоновой вывеской, свисающей с потолка. Приятно знать, что у Таэлор есть какие-то человеческие качества. Из динамиков звучит рок. Я съезжаю по более низкой части рампы, в то время как мимо, на неоновом фоне, проносятся темные силуэты.
Балансируя одной ногой на скейте, другой я пытаюсь плавно провести по доске. При первой попытке сделать трюк, который назвается «олли», две недели назад, я отбила копчик и теперь смертельно боюсь, хотя что-то в глубине души не позволяет мне сдаться.
Я знаю: нельзя оставлять попытки, иначе у меня никогда недостанет смелости выучить какие-нибудь настоящие трюки; но на самом деле моя решимость уходит корнями гораздо глубже. В ней есть что-то подсознательное – тайный трепет, который путает мысли и сотрясает нервы до тех пор, пока я не пойму, что страха больше нет. Иногда мне кажется, что в собственном сознании я не одна, что там кто-то обитает, и этот кто-то подзуживает меня раздвинуть рамки.
Почувствовав прилив адреналина, я бросаюсь вперед. Мне становится интересно, как далеко я улетела, и я открываю глаза. Полпрыжка позади, и цементный пол быстро приближается. Я холодею от страха, теряю голову, передняя нога соскальзывает, и я с шумом плюхаюсь наземь.
Первыми с цементом соприкасаются левая рука и нога. Боль простреливает кости, от удара перехватывает дыхание. Проехав немного по инерции, я останавливаюсь на дне рампы. Доска следует за мной, как послушный зверек, и тоже останавливается, ткнув меня в ребра.
Жадно хватая воздух, я переворачиваюсь на спину. Болью пылает каждый нерв в колене и лодыжке. Наколенник оторвался, и в черных лосинах, которые я надеваю под фиолетовые велосипедные шорты, зияет дыра. На зеленой неоновой поверхности, которая косо уходит вверх, я вижу темное пятно. Кровь…
Я подтягиваю разбитое колено к груди и резко вдыхаю. Через несколько секунд после моей жесткой посадки
