Усталый Беннет сглотнул.
– Что мне сказать, если он спросит?
– Ничего, – ответила Сиони, забросив на плечо ремень сумки. Она была довольно тяжелой – ведь на самом дне лежал прихваченный на всякий случай татэмовский капсюльный пистолет. – Если он вздумает проверить, я оставила в комнате иллюзию, будто крепко сплю.
– Он заметит.
– Только если подойдет вплотную, – парировала Сиони. – Не бойся!
Беннет кинул.
– Поторопись, Сиони! А потом расскажешь, зачем тебе понадобилось ехать на вокзал ночью! Можешь положиться на меня, Сиони.
Сиони молча выбралась из «Мерседеса» и направилась к кассе. Купив билет, она села в последний поезд до Рединга.
В вагоне кроме нее оказалось лишь три пассажира.
Сиони играла со своим ожерельем с подвесками, а поезд мчался на запад. Широкие колеса просто-таки плыли по обработанным Плавильщиками рельсам. Сиони понятия не имела о том, как действуют вложенные в металл заклинания скорости – ни одна из самостоятельно изученных ею тем по магии Плавления не касалась данного железнодорожного шедевра, который был изобретен пару лет назад. Зато она помнила статью в местной газете, которая попалась ей на глаза, когда она еще училась в школе Таджис-Прафф.
* * *Тревога начала проникать в мысли Сиони, когда поезд перестал выбрасывать дым и пар, замедлил ход и затормозил у перрона, настроившись на ночной отдых. Она сообразила, что уже около полуночи, и хотя перед вокзалом Рединга тоже сияло множество заколдованных фонарей, взгляд Сиони был прикован к тьме, которая притаилась за пятнами света.
Сиони сошла с поезда.
Через несколько минут она уже шагала по улице. Руку она сунула в сумку, и теперь ее пальцы касались Сложенных заклинаний и гладкой рукоятки пистолета.
Эмери был бы в бешенстве.
К счастью, в Рединге, как и в Лондоне, обитало много народу, и поэтому зачарованные фонари здесь сияли на славу: Сиони даже не заметила в городе ни единой «обычной» газовой горелки.
Наверняка все дело в том, что в Рединге расположена штаб-квартира «Английской компании магического предпринимательства», – подумала Сиони.
Это была крупнейшая в Великобритании фирма по магическому преобразованию материалов. Именно она и создала заклинания, обеспечивавшие скоростное движение, которое резко повысило эффективность железных дорог. За неделю до того как Сиони завершила учебу, компания прислала в школу Таджис-Прафф приветственное письмо, которое, впрочем, являлось завуалированным запросом на новых работников. Насколько было известно Сиони, в услугах Складывателей фирма не нуждалась.
До Сиони, идущей по Брод-стрит, долетел свисток поезда, который прибыл с другого направления. В Рединге сходились по меньшей мере три железные дороги. Но доставить ее обратно в Лондон могла только одна. Несмотря на поздний час, ей еще попадались прохожие. Двое бизнесменов, поглощенных беседой. Женщина в вызывающем наряде, курившая сигарету. Трое хохотавших до слез мужчин, выходивших из другого вагона того же поезда, на котором приехала Сиони.
Но сейчас Сиони действительно была одна-одинешенька.
Остановившись возле статуи (на постаменте значилось: «Джордж Палмер»), Сиони извлекла из сумки трех бумажных птичек, Сложенных из черной бумаги, и приказала им: «Дышите».
Она шепотом поведала птахам, как обнаружить неуловимого Сараджа Пренди, и подкинула их в воздух.
Держась освещенных, хотя и не центральных улиц, Сиони добрела до гостиницы, где кипело шумное веселье.
Сиони посмотрела в окно во всю стену. Похоже, вечеринка была в самом разгаре. Многие танцевали, а кое-кто слушал игру молодого парня с ранними залысинами, который яростно колотил по клавишам фортепьяно.
Сиони ужасно не хотелось идти дальше, но делать было нечего, и она направились вперед. Оставалось надеяться, что она не наткнется на Сараджа.
Сперва она подумала о том, чтобы взять с собой красную смятую птичку, которая принесла ей новость, но та сильно пострадала и, похоже, была в «нерабочем» состоянии.
Сиони зевнула, прикрывая рот ладонью, и побрела дальше. Она избегала узких и темных переулков и пристально глядела себе под ноги через Сложенный бумажный микроскоп. Никаких осколков зеркал или стекол, способных отражать, ей не попадалось.
В конце концов Сиони перешла на другую сторону улицы – ее совсем не вдохновляла перспектива встречи с хмельной парочкой, которая плелась по тротуару. Теперь она шагала вдоль вереницы фонарей, светившихся мягким голубоватым светом. Через полчаса Сиони очутилась около берега реки Кеннет, притока Темзы, проходившей через южную часть Рединга. Сиони не стала приближаться к причалам, желая держаться на безопасном расстоянии от воды. Она по-прежнему не умела плавать, хотя Эмери говорил, что не прочь научить ее еще и этому.
Проблема была и в стыдливости, и в непреодолимом страхе утонуть, который много лет испытывала Сиони.
Внезапно Сиони услышала какой-то шорох. Взглянув вверх, Сиони обнаружила, что к ней мчится одна из ее черных птичек.
Зависнув напротив своей хозяйки, птаха сделала кульбит и перекувырнулась в воздухе.
– Ты что-то нашла? – вполголоса обратилась к ней Сиони. Как жаль, что бумажные птицы не умеют говорить! – Проводи меня!
Держась на уровне плеча Сиони, птичка свернула на ближайшем перекрестке и полетела к реке. Сжимая в руке рукоять пистолета, лежащего в сумке, Сиони поспешила следом за ней. Птичка то и дело пропадала в чернеющих разрывах между фонарями и выныривала из них. Хорошо хоть, что летела она не слишком быстро, и Сиони вполне успевала за ней, не переходя на бег.
Сиони миновала четырехэтажное многооконное здание, викторианский особняк с флагом, развевавшимся на дымовой трубе, и постройку, смахивающую одновременно на школу и на сарай.
Вывеска на двери гласила, что это «Пивоваренный завод Саймонда». Только на третьем этаже смутно светилось одинокое окошко.
Этот район Рединга повсюду пересекали каналы – излучина Кеннета была глубоководной.
Сиони, скрипя зубами от напряжения, взобралась на горбатый мостик.
«И не смотри вниз», – говорила она себе.
Фонари здесь были пониже, чем в другой части города: они мерцали зачарованным разноцветным пламенем – от бледного, как известь, до фуксинового. Так, вероятно, отмечалась береговая линия. Отражения огней на поверхности канала напоминали листы водяных лилий, но Сиони не хотелось любоваться магическими отсветами. Кроме того, сейчас у нее имелись гораздо более серьезные причины для страха.
Черная птаха опустилась на щит с надписью «Канал Кеннет-Эйвон. Проход судов только по пропуску». Сиони, тяжело дыша, оперлась на перила. Птичка слетела ей в руки, она скомандовала «Прекратись!» и сунула птичку в сумку.
Осмотревшись, она заметила скамейку и нависшее над нею дерево, которое знало лучшие дни. За спиной у Сиони другой мостик вел прямо к причалу.
Сиони подошла к дереву и обомлела: по каналу плыла узкая лодка, чем-то похожая на каноэ. В ней сидели двое мужчин – один греб, другой курил сигару. Между ними горел фонарь, бросавший на грубые лица горчично-желтые отблески.
Мужчина с сигарой был, определенно, старым, с торчащим носом и дряблой кожей. Руки гребца закрывали длинные широкие рукава, а
