Потому как, в отличие от Медведя, его друг Ворон пьянел много дольше, а потом чудил. И угомонить его было совсем не просто. Вот и сейчас Ворон пошел в лагерь Безликих, связал Госша подпругой, чтобы не мешал, и проводил сравнительный обмер глубины женских прелестей слабой половины Безликого воинства.
К чести Ворона сказать, отказавшиеся от «соревнования» Безликие были им тут же забыты и спокойно себе спали. С кем хотели. Не с Вороном. А к чести Безликих сказать, желающих познания длины измерительного прибора оказалось ровно двое. Так втроем они и проснулись у потухшего костра.
Как уже упоминалось, Медведь спал на животе Годека Ноздри. Но старший мечник спал не потому, что устал или был пьян. Долг не дал ему напиться допьяна, а воля не давала уснуть. Но что может его воля против заговора пьяных магов? Молодожены сплели сеть заговора, Марк усыпил Годека, Синька ему излечила детскую травму, Нис его, любя, оттого горячо расцеловал, а Ворониха ему сделала на излеченном носу лиловую «сливу».
В эту ночь сословные и возрастные ограничения были напрочь забыты всеми.
Марк отполз за колесо повозки, достал свой плащ, расстелил его и собрался поспать. Отдохнуть от безумия этого дня. Он уже провалился в блаженное забытье хмельного сна, когда ловкие пальцы стали освобождать его от одежды. Причем – две пары рук. Марк хотел открыть глаза, но они оказались завязаны. Зачем?
Марк пытался освободиться, но руки прижали его к плащу с неожиданной силой. А ловкие и нежные ласки, потом и отложили всякое побуждение освободиться и прекратить эту истому, сладкую пытку и ласку.
У Марка уже очень давно не было женщины. Да и те, быстрые разгрузочные заходы, что у него были, как оказалось, можно было и не считать. Ловкие руки, умелые губы доводили его до исступления.
Потом Марка оседлали, и он попал в сладкий плен крепких и горячих ног.
Много ли надо было Марку? Но в момент, когда он взбежал на пик любви, неожиданно для всех участников сего действия, меж ними установилось некое подобие единения. Не такого, какое было в их Боевой Звезде, не единение мыслей, единение сознаний, воли, знаний. Но тоже – единение, какое-то единение чувств.
Марк почувствовал их, узнал их.
Молодожены решили расплатиться. Марк соединился с Нисом через его жену, Ворониху. Эмоции и чувства Марка резонансным эхом отразились в Воронихе, от нее – в Нисе, вернулись к Марку, опять через пылкую женщину, обогащенные, отразились в нем, пошли обратно в Ворониху. И все вместе они протяжно и хрипло закричали.
Молодожены повалились, тяжело дыша. Ворониха обняла их обоих, прижимая к своей набухшей груди. В этот раз она оседлала мужа, а уже Марк, сорвавший повязку с глаз, пристраивался рядом, не спеша, наслаждаясь и смакуя все происходящее. А удовольствие, гуляющее меж ними по духовно-эмоциональной связи, было неописуемым. Невероятной глубины, необычайной остроты, невероятной насыщенности и наполненности. Марк гладил спину женщины, трепетно-податливой его ласкам, горящей огнем страсти меж двух любящих ее, заполняющих всю ее натуру своей лаской, возлюбленных. И в момент наивысшего резонанса они слились воедино. В одно большое чувственное сердце, их ритм был един, дыхание – едино, чувства – едины. И казалось, так будет всегда. И другого не надо.
* * *Но рассвет безжалостен и неумолим. И светило очень многие вещи и явления оттеняет. В кромешной темноте все кошки черные. И ни одна из них не отбрасывает тени. Потому все они равны. А вот на свету – все разные. И тень все отбрасывают разную.
Об этом думал Белый, накручивая локон Синеглазки на палец, глядя, как лучик Светила ползет по щиту повозки. Вздохнув, Белый поднялся, нежно сняв с себя руку девушки, накрывая ее наготу своим плащом. И ненадолго застыл, любуясь любимой, ее безмятежностью, красотой, нежностью. Синька была все еще ребенок – детская припухлость, бархатистая, как у младенца, нежность кожи, свежесть и сочность. Отдохнувшая девушка опять была похожа сама на себя.
Повернувшись спиной к Синьке, Белый натянул подштанники, потом – штаны. Поэтому он и не любил, когда Синька опорожняла себя, полностью исчерпывая свою Силу. Она становилась той, какой станет через десятки лет. Но как там говорил Старый? «Не так страшно стать дедушкой, как спать с бабушкой». А Белый знал, что это неизбежно. И боялся этого. А зримо видеть – еще и больно. Не хотел этого. Каждому хочется быть всегда молодым, сильным, красивым, здоровым.
Белый провел рукой по свежему шраму на животе. Да. Здоровым. И – живым. Юноша, сморщив нос, натянул вонючую рубаху. Сколько дней уже не только в одном и том же, не помывшись, а еще и не снимая брони!
Да! Броня! Чем же, кем же теперь чинить Броню Стража? Кто сможет повторить утерянное мастерство?
Белый провел пальцем по пробоине в латах, порвал рукой Полог Молчания и пошел дальше, осторожно наступая меж спящих вповалку, в обнимку людей.
Устроили свальный грех! И Белый даже знал, кто это все устроил. Первая брачная ночь у них, понимаешь! Маг крови, на неожиданном моральном подъеме от радости – в мастерстве запрыгнувшая на недостижимую ей прежде ступень повелителя магии, провела какой-то свой ритуал, отчего у всех проснулась необузданная похоть. Но проведено все было очень тонко, мастерски. Незаметно. Как само собой произошедшее.
Когда Белый перешагивал очередную парочку под плащом, край материи сдвинулся, показался хитрый – хоть и сонный – глаз Корня, вверх взметнулась его рука, зацепив длинный локон цвета безлунной ночи. Белый хлопнул по этой ладони своей рукой.
Корень выручил его. Буквально из-под Белого вытащил эту обезумевшую от желания черноволосую, хоть и жгуче красивую, но – девчонку. И что самое удивительное для Белого было во всем этом, что Синька не только не ревновала, а сама подсовывала девочку под него. Чуть ли не своей рукой заправляла, заряжала этот самострел… И если бы не хитрый проныра-циркач – так и было бы.
Белый прошел дальше, а Корень за его спиной сел, мотая головой. И косо смотря на открывшиеся изгибы молодого женского тела, на темно-красный сосок на высокой, упругой, но еще девичьей, развивающейся груди, взметнул плащ, вновь накрывая парочку.
Белый остановился. Вот они – виновники этого разгула страсти. Даже Пологом Молчания не накрылись, бесстыдники. Марк спит на спине, его с двух сторон обнимают молодожены. Белый прошел дальше, с трудом отведя взгляд от схождения ног Воронихи, лежащей на боку, закинув колено на переплетенные ноги Марка и Ниса.
Все же воздействие на всех было очень тонким, мастерским. И если бы Белый не был обучен распознавать такие
