– А где дружина твоя, брат, где люди ярые, где войско людское, где ополчение черни? Или ты решил, что один остановишь меня?
Князь молчал.
– Молчишь? Признаёшь правду мою? Не я ли тебе говорил о лени людской? Не я ли тебя остерегал от полного избавления людей от угрозы? Не услышал ты меня. А теперь они не услышали тебя? Не пришли на поле рати? И государя не послушали? И Бога они не слышат, брат! Не хотят они быть людьми! Хотят сытно есть и сладко спать, подобно поросям. И мы с тобой дали им такую жизнь! Свинячью!
– А тьма диких их людьми сделает? – спросил царя князь.
– Нет. Но я – огнём выжгу коросту жира с их душ, сердец и разума. Или уничтожу! Разжирели человеки, обленились. Мы с тобой покончили с войнами, мы с тобой отвадили всех ворогов от Родины, мы с тобой одолели племя Змея, мы изгнали пёсьеголовых с земли Рода. Мы заложили эпоху! Век от Сотворения Мира в Звёздном Храме! Принесло ли это добро люду? Всего век без войн, век мира, Золотой век нашего народа, посмотри, во что они превратились?! Или в сердцах их вспыхнет праведный огонь и очистит разум, или не станет никого! Только зверолюди. И ты знаешь, что я прав, знаешь! Почему встал супротив меня?! Встань рядом, спасём людей от скотства, как спасали от смерти! Вместе, как делали это всегда!
Князь покачал головой.
– Я – опора и надёжа их. То рок мой.
– А мой рок – Потрясатель Вселенной? Пусть так! И я выполню свой урок!
– А я свой!
Воины, царь и князь стали готовиться к бою. Князь – молча, царь всё время засыпал его упрёками:
– Ты всю жизнь свою отдал им. Всего себя.
– Как и ты. Как и Отче. А потом ты ПРЕДАЛ!
– И где они? Те, кому ты живот свой отдаёшь? Кто оценит твою жертву? Кто оценил? Любили ли они тебя за службу твою? Нет. Никто не пожелал разделить твой урок.
– Тебя любят?
– Моя дружина – вот она. Все, до единого! Все разделили мой рок. На всех легло проклятье, но ни один не усомнился.
– Хватит ветер сотрясать, исполним же неизбежное!
– Нет! Сего может не быть! Идём вместе – очистим народ от скверны!
– Я твоих суждений не разделяю. И Путь твой – не верен!
– Брешешь, как пёс шелудивый! Ты так же видишь скверну Чернобога! Брата-то единоутробного не обманешь!
– Не очищение ты принёс, а смерть. Не очищающий огонь ты в сердцах зажжёшь, а закуёшь их в липкие оковы страха. Страх убивает души, а не очищает их.
– Тьма ленивых изыдет в страхе, туда им и дорога, но некоторые люди – возгорятся огнём битвы. За них – я урок принял.
– Безумием боя они возгорятся. Только любовь зажигает душу. Принёс ли ты любо?
– Ужели ты принёс любо? Где те, кому ты люб?
– Ты готов к уроку, брат?
– Так пусть же Суд Бога нас разведёт!
Их клинки скрестились, высекая искры. И начался Танец Боя. Невероятный по своей величественной красоте. Они двигались легко, кружили, как в танце. Клинки со свистом рассекали воздух, со звоном встречаясь друг с другом, рождая невероятную мелодию.
Меня охватывал поразительный восторг. Подобного я ещё не видел, и уже, я уверен – не увижу.
Бойцы двигались с огромной скоростью, наносили удары с огромной силой и невероятными угловыми ускорениями, но при этом продолжали разговаривать:
– Ты же погубишь людей!
– Я их спасу!
– Ты уничтожишь всё: грады величественные, посады изумительные, красоту светлую!
– Чем-то придётся жертвовать. Всё это и так пожрёт скверна Чернобога, я лишь ускорю сей путь. Не мы ли положили начало всему, когда не стало угроз в жизни людей?
– Пёсьеголовые никогда не станут людьми!
– Плевал я на них. Они для меня лишь хворост, что выжжет скверну и сгорит без остатка.
– И ты сгоришь!
– Значит, таков рок мой! Но народ продолжится в веках!
– Вон он, смотри! Он из глубины веков. Спроси его – кончится ли скверна?
Царь бросил на меня мимолётный взгляд, но как будто в череп мне засунули миксер и всё там взболтали. Взгляд царя помутился на секунду, он оступился, мельтешение клинков замерло, но князь не воспользовался этой возможностью. Не нанёс удара. Он отступил сам.
Целых полминуты продолжалась заминка. Царь стоял, смотря в горизонт, князь – степенно ждал.
Наконец, взгляд царя прояснился, он посмотрел в глаза брата.
– Что увидел ты? – с лёгкой усмешкой спросил его князь. – Нет скверны Чернобога там?
– Есть, – тяжко выговорил царь, – но и народ наш жив и Бога чтит. Значит, мы – верно выполняем урок.
И они опять схлестнулись. Ещё жарче схватка закипела. За будущие поколения сынов Рода.
Я немного отвлёкся от их безумного, но прекрасного поединка. Потому что я увидел пёсьеголовых. Я их сразу узнал. Мощные тела, непропорциональные, но мощные. Непропорционально короткие ноги, непропорционально длинные, до колен, мощные руки, бочкообразные тела, бычьи шеи. Каменные челюсти и загривки под жёсткими черными волосами, впалые лбы над выпуклыми надбровными дугами, под которыми в глубине – злобой сверкали маленькие глазки. Глазки диких зверьков. Видя поединок, многие из них скалились, показывая приличных размеров клыки, рычали. Но они говорили. Речь их была отрывиста, гортанна. Я усмехнулся. Мне они напомнили кавказцев. Но только напомнили. Всё же кавказцы были людьми. А речь пёсьеголовых была и правда лающей. Но не более чем немецкий язык.
Это были человекоподобные обезьяны. Или человекоподобные гориллы. Вот так и выглядели неандертальцы. Я думаю, что это были именно они. Человекообразные обезьяны. Или озверевшие люди. Он-без-Яна. Люди, что потеряли Бога. Как мне поведал, во время секундного взбалтывания мозга миксером, царь, они были когда-то людьми. Но отринули Бога, за многие века скотства – превратились вот в это. А в далёкой Полуденной земле есть и более оскотинившиеся. Те на людей похожи лишь едва. То есть он мне так рассказал об обезьянах. В моё время обезьяны водились лишь в Африке и Юго-Восточной Азии. Тут, на Русской равнине они были истреблены в предыдущей и в последующей, за сегодняшним поединком, войне. И если пёсьеголовые ещё могли скреститься с человеком, то обезьяны уже нет. Как такое возможно – изменить генный набор? Но царь считал, что для Бога нет ничего невозможного. И их генокод возвращается, с веками, к исходному Хаосу, и только у людей
