Мы с Костиком переглянулись и сели на места, какие подвернулись. Серега пожал плечами, тоже присел на жалобно скрипнувший под его весом стул для посетителей.
– Дело есть. – Петр Сергеевич погладил зачем-то стол. Посмотрел на руки на свои, вздохнул. – Кто откажется, неволить не буду… Помощи прошу. Как друзей.
Валерий Алексеевич смотрел в экран компьютера и молчал.
– Ого, – только и сказал Серега.
Петр Сергеевич кивнул на зама. Тот оторвался от компа, скрестил пальцы, посмотрел нам по очереди в глаза.
– Надо накрыть притон.
– Что за место? – спросил Костик. Серега глядел внимательно то на зама, то на генерального и молчал.
– Есть квартира, – начал рассказывать Валерий Алексеевич. – В ней варят дурь. И продают по району. Надо это прекратить.
– Вообще-то есть милиция, – осторожно заметил Костик.
– Милиция будет с нами, – охотно сказал Валерий Алексеевич. – Двое. Мои старые знакомые, надежные люди. Обеспечат прикрытие хлопушками.
– Че-ем?
– Документами.
– О-о.
– А что участковый-то говорит? – продолжал настаивать Костик. – Может, умнее будет сначала сдать их участковому, а когда они его по голове лупить будут, то вмешаться? Типа возмущенная общественность помогла.
Валерий Алексеевич головой покивал, но не сказал ничего. Вместо него сказал генеральный.
– А что участковый? Не бе-еспокойте по-напра-асну… – передразнил кого-то Петр Сергеевич. – Ребята, в случае чего в обиду никого не дадим. Вы меня знаете. Слово даю.
– Понятно.
– Так. – Хлопнул ладонью по столу Валерий Алексеевич. – Кто идет? Костя?
– Да.
– Серег?
– Да, а что разговаривать-то? – Пожал плечами Серега.
– Я тоже иду, – сказал я.
– Хорошо, – ответил Петр Сергеевич, внимательно на меня посмотрев. Оценивающе так, словно Седдик тогда, когда я его себе в учителя завербовал. Только еще в разы внимательнее и строже. Служба долгая и в более разбирающихся в людях войсках…
– Время? – поинтересовался Костик.
– Завтра утром.
– Утром? – удивился я.
– А что ждать-то? – Валерий Алексеевич. – Наши уже заряжены, нас ждут. Ночуем тут, завтра с утра пораньше выступаем.
Я вздохнул и пошел за спальником, по пути доставая сотовый. Придется тут поспать. А утром уже домой, как дело сделаем. Только родителям отзвониться, чтобы панику не поднимали раньше времени.
Повозился на мате, подложил по голову сложенные в несколько раз джинсы, накинул на себя капюшон спальника. Поежился, устраиваясь удобнее.
Стоило закрыть глаза, как я сразу же провалился в сон.
Доброе утро в другом мире.
Встал, оделся, отгоняя пажей. За моей спиной фрейлины одевали принцессу. Там подвязать, тут утянуть, причесать… Осторожнее, руки твои кривые! Простите, ваше высочество… Три фрейлины работали споро и привычно, даже на капризные замечания не очень реагировали.
Завтрака ждать не будем, можно и так. По пути в «Ильичко» загляну. Тем более если рыжиков сегодня не будет, так это вообще просто: приехал, поел и дальше поехал. И пора уже провести полевые испытания пороха, давно уже пора.
Сопровождаемая табунком фрейлин принцесса скрылась за дверью, в коридоре простучали ее деревянные каблучки. Тук-тук-тук… О, а это что? Звяканье какое-то, что за робокопа сюда несет?
Громыхнуло, в коридоре что-то сказали просительно, ответили грубо. Зазвенело железо о камень.
Дверь распахнулась, едва не сшибив раба с опахалом.
Граф Дюка вошел в комнату. Прошел мимо меня, ногой в красном сапоге отшвырнув в сторону некстати попавшегося пажа, и сел на высокое кресло, которое стояло рядом с кроватью. А потрудившуюся ногу положил на неразобранную кровать, прямо на чистое белье.
Я сел напротив и стал ждать.
Смотреть в глаза графу было бы глупо, только себя выдать, и потому я уставился в пряжку на его перевязи и смотрел туда.
Граф выглядел все так же, как и в первый раз, когда я еще не совсем тут проснулся. Плащ-халат, рубашка свободная, сабля на перевязи. Странно, что граф саблю носит, у всех тут мечи прямые, различной длины, топоры еще, а сабли, по словам барона Седдика, разве что у кочевников попадаются.
Интересно, где же граф ее взял?
О чем угодно думать, главное – тянуть паузу.
– Доброе утро, ваше высочество, – первым не выдержал граф игры в гляделки.
– Доброе утро, уважаемый граф, – строго по этикету ответил я.
Минута молчания, сидим и смотрим. Граф пытается поймать мой взгляд, я честно смотрел ему в середину груди, на пряжку перевязи, и думал о саблях и мечах. Что же лучше, сабля или меч, меч или сабля? Надо как-нибудь свести на эту тему Молчана и Чеботарева…
– Посмотри-ка в глаза, – сказал вдруг граф Дюка, ловя мой подбородок и поднимая мой взгляд. Ох, и хреновые у него глаза. Коричневые, как бусинки. И бородка тоже не лучшим образом напомажена и заглажена. Пахнет от графа чем-то вроде духов или благовоний. И на воротнике плаща застрял розовый лепесток, которыми тут руки вытирают.
Нет, ну все же что лучше, сабля или меч? Или вообще шпага? У нас в средневековой Европе вообще двумя мечами сразу рубились…
– Что-то ты, ростик, совсем запутался, – вкрадчиво сказал граф. – На мать свою, ее величество, волком смотришь. Братьев своих бьешь, графиню Наку вот напугал…
Говоря это, граф поднимал мой подбородок железными пальцами и поворачивал из стороны в сторону. Сразу же заболела шея, пришлось встать на цыпочки, потому что тянули-то меня вверх, и никак не отбиться…
– Что, силён стал, ростик? Да что-то незаметно… – Мой подбородок резко бросили назад. Я едва не грохнулся на пятую точку, удержался чудом. – Еще раз кто на тебя пожалуется, не буду слуг звать, сниму саблю и ножнами отхожу. Понял? Понял, я спрашиваю?
– Понял, – буркнул я.
– Понял, уважаемый граф.
– Понял, уважаемый граф.
– Вот так-то. Баронессе твоего учителя привет передавай, – сказал граф Дюка напоследок, поднимаясь.
Я не удержался:
– Баронесса Ядвила будет рада услышать… А какие отношения вас связывают?
Лицо графа вмиг стало диким. Он шагнул ко мне.
Две пощечины, справа-налево. После второй я закономерно оказался на полу, где-то в
