Вишнякова по плечу.
Тот представил Астру и Матвея как жениха и невесту.
– Вам будет удобно в одной комнате? – смутился хозяин. – Я, признаться, был не в курсе. Решил, что вы живете вместе. Егор меня не предупредил. Впрочем... там две сдвинутые кровати, их можно поставить отдельно... – Он кашлянул.
– Вполне удобно, не беспокойтесь, – заверила его Астра. – Не нужно ничего менять.
Матвей согласно кивнул. В одной комнате – что ж, чудесно. Напоминает поездку в Старую Руссу. Интересно, как на сей раз поведет себя Астра? Жить вместе, спать в одной постели с женщиной, которая тебе не жена и даже, вопреки мнению окружающих, не любовница, – это с ним впервые. Странная и двусмысленная ситуация. Но Астра, похоже, развлекается вовсю. Ей явно доставляют удовольствие подобные отношения.
Впрочем, иногда Матвею казалось, что он и она давно перешли черту, за которой дружба и взаимная симпатия перерастают в интимную, любовную связь. Только эта связь отличалась от привычного флирта, от тривиальной физиологии. Здесь воображение и реальность смешались, образовали некую магическую формулу любви, производную от неутолимого желания, неосуществимых грез. Ведь и он, и она уже имели любовный опыт с другими партнерами, который принес обоим разочарование. Оба боялись не то чтобы повторить ошибки, а собственной неловкостью разрушить хрупкое, таинственное очарование, соединявшее их.
Борецкий повел гостей показывать свои хоромы. Дом производил впечатление небольшого дворянского загородного особняка в современной интерпретации. Он как бы стоял одной ногой в прошлом, другой – в настоящем, и это создавало шаткость, неравновесие – однако исключительно для придирчивого взгляда. Хозяин попытался соединить деревенский уют с городским блеском, провинциальность со столичным шиком, старину – с нынешними модными тенденциями. В результате получилось «родовое гнездо» нового русского барина с ностальгическим оттенком и налетом мрачности. Чего стоил портрет Марфы Посадницы в бронзовом багете, красующийся на видном месте в большом зале с камином! Боярыня сурово, надменно, с презрительной полуулыбкой взирала на своего «потомка» и его друзей, явно не одобряя их.
– Прародительница нашей фамилии, – представил боярыню Илья Афанасьевич. – Марфа Семеновна Борецкая.
Астре почудилось, будто брови Марфы возмущенно дрогнули от такого «титула». Будь она жива, ох, и досталось бы «потомку» за сию вольность!
На другой стене висела превосходная копия картины Саврасова «Грачи прилетели» – в более скромной раме, но тоже из бронзы. Неожиданное соседство.
– Это полотно напоминает мне о нашем герое Иване Сусанине, костромском крестьянине, – поспешил объяснить хозяин. – Спасая будущего царя Михаила Романова, он завел поляков в чащу лесную, где и принял от врагов мученическую смерть. Говорят, его могилу обнаружили возле церкви Вознесения в деревне Домнино, которая изображена на картине. Бутылкин поспорил со мной, что история с Сусаниным – выдумка.
– А как же камень с надписью? «Здесь погиб крестьянин Сусанин Иван... »
Астра перестала слушать, переключившись на свои внутренние ощущения. Что-то в этом доме ее настораживало.
Матвей, напротив, увлекся доводами «за» и «против» легенды о народном герое. Оказывается, существуют разные мнения!
Середину зала занимала пушистая живая елка, увешанная игрушками и бегающими огоньками. Сильный аромат хвои смешивался с запахом перегоревших углей – видимо, хозяин протапливал камин.
Астра обошла елку кругом, села в кресло у камина, задумалась. Очнулась она, когда Матвей взял ее под руку:
– Идем, посмотрим нашу комнату.
Она даже не спросила, чем окончился диспут об Иване Сусанине.
На втором этаже дома располагались несколько спален, малая гостиная и апартаменты хозяев – двери всех комнат выходили в длинный просторный коридор, который тянулся влево и вправо от лестницы.
– Пожалуйте сюда, – Борецкий повернул налево и распахнул вторую по счету дверь. – Всю отделку я подбирал сам, без дизайнера. Сначала я нанял двух художников по интерьеру, но когда они показали мне смету, у меня дар речи пропал! Вложить такие средства в материалы и авторские разработки я был не готов. Пришлось самому засучить рукава. Вам нравится?
– Довольно мило...
Комната оказалась светлой, оклеенной обоями, стилизованными под восемнадцатый век, у одной стены стояли две сдвинутые вместе громоздкие кровати, у другой – деревянный шкаф и зеркало с туалетным столиком в духе барокко. Пара картин – копии Рубенса и Ван Дейка – соседствовали со славянскими фетишами: светильниками, имитирующими знак солнца и древо жизни с сидящими на ветках птицами.
– Делали на заказ, – похвалился Борецкий. – По музейным эскизам.
Убранство спальни нельзя было назвать безупречным, зато оно отражало разносторонние пристрастия хозяина.
– А где мои покои? – спросил Вишняков.
– Рядом, первая дверь. Я позаботился о звукоизоляции, потому как сам люблю отдыхать в тишине. Вы не будете мешать друг другу, даже если включите музыку.
– На всю катушку?
– Умеренно, – усмехнулся Илья Афанасьевич. – Кстати, предлагаю обращаться ко мне запросто, без церемоний. И я перейду на «ты», если твои друзья позволят.
– Как будет угодно, – согласился Матвей.
Остальные помещения были отделаны и обставлены в том же ключе. Малую гостиную хозяин отвел певицам.
– Когда приедут «Русалки»? – спросила Астра.
– К вечеру. По договору они пробудут здесь дней десять.
– Так долго?
– Я собираюсь устроить святочные гулянья, – объяснил Борецкий. – Не совсем по правилам, но это ведь не беда? Господин Калганов заявил, что после Рождества группа отправляется на гастроли, поэтому нам придется перенести «зимние русалии» на неделю вперед. Вы увидите изумительный языческий праздник и сами примете в нем участие! Я приготовил много сюрпризов. Роль «ватафина», вождя русальцев, я беру на себя. Кстати, вы помните мое условие о маскарадных костюмах?
Вишняков вспомнил о золотом гребне, – подарке для Леи, – и представил себе лицо девушки, когда она откроет бархатный футляр.
– Разумеется, – рассеянно ответил он приятелю. – Наши сумки и праздничная одежда в машине. У тебя здесь есть какая-нибудь прислуга, кроме экономки?
– Здесь не пятизвездочный отель, – заметил он. – Я предупреждал, что не успел обзавестись горничной и поваром, все в стадии становления.
Астру это ничуть не пугало.
– А мне нравится! По-домашнему... Мы с Матвеем привыкли обслуживать себя сами. Правда, дорогой?
Через час приехали Бутылкины, и хозяин пригласил всех перекусить и познакомиться поближе. Сели за стол в большой гулкой кухне, разделенной на две половины резной деревянной перегородкой и русской печью в изразцах.
– Вот это да! – восхитился Матвей. – Настоящий музейный экспонат.
Борецкий раздул щеки от гордости:
– На ней готовить можно – пироги печь, щи варить. Если вдруг электричество вырубят.
– Газ что, не провели?
– К сожалению, нет... Два баллона заготовлены, но не привезены, – сокрушался хозяин. – Руки не дошли.
Экономка бесшумно сновала, подавая блюда с едой. Блины, запеченный окорок, соленья. Водка на зверобое вызвала громкие похвалы.
