встретишь его, единственного, с которым вас разлучит только смерть...
– Я ошибаюсь, – согласилась Лея.
Перед ней вдруг возникли глаза волхва и золотой гребень в его руке. Почему она взяла такой дорогой подарок? Теперь этот мужчина будет считать, что имеет на нее права. Но она не продажная женщина, не шлюшка, готовая лечь в постель с кем угодно. Почему он выбрал ее? Не других? Не Юну, например? Не Чару с ее бешеным темпераментом?
Кто-то дернул дверь и ворвался в ее убежище. На миг блеснул свет из коридора – она не успела рассмотреть, кто это был. Судя по шумному дыханию, мужчина. Лея затаилась, прижалась к стене.
– Я знаю, что ты здесь, – произнес мужской голос. – Почему ты убежала?
– Зачем вы пришли?
– Мне показалось... черт! Мы все немного под хмельком, и эти ваши танцы вызывают странное ощущение... будто... будто...
– Уходите, – выдавила она. – Я должна успокоиться...
– Ты вернешься в зал?
– Конечно, мы ведь не закончили выступление.
Мужчина каким-то образом угадал, где она находится, и приблизился. Он не зажигал света. Наверное, не хотел, чтобы она его увидела.
– Лея... – прошептал он, и его теплая рука коснулась ее ледяной кожи. – Это твое настоящее имя или...
– Псевдоним. Мы все выходим на сцену под вымышленными именами. Так решил продюсер...
Она говорила и говорила, боясь остановиться. Слова разрушали ее страх, ее готовность уступить, сдаться. В окружавшей ее и мужчину темной тишине могло произойти что угодно.
– Какая ты без грима? – спросил он.
– А вы без маски?
– Когда ты вышла из машины, там, во дворе, меня будто током пронзило... Странно, что раньше я ничего подобного не испытывал. А ведь мы уже виделись...
В ее горле что-то сжалось, голос пропал.
– Вы приходили на наш концерт? – хрипло спросила она.
– В ноябре, в клубе «Фаворит», и потом еще раз. Тогда мне ужасно захотелось устроить «зимние русалии». С вашим участием. Я предварительно созвонился с Калгановым, мы условились о цене... Он заломил такую сумму, что...
Борецкий, – а это был он, – осекся и замолчал.
– Уходите! – судорожно выдохнула девушка. – Я закричу!
– Я не сделаю тебе ничего плохого... – взмолился он. – Клянусь!
Ее глаза начали привыкать к темноте, различать кое-что – квадрат окна, мужскую фигуру рядом.
– Зачем вы пришли сюда?
– Это мой дом, – вырвалось у Борецкого. Он тут же пожалел о своих словах. – Прости, я сам не знаю, что говорю, что делаю. Ты...
Его рука легла на ее грудь, губы потянулись к ее лицу. У нее не осталось воли к сопротивлению, по телу прокатилась страстная дрожь...
– Вы смерти моей хотите...
Борецкого заводили такие спонтанные ласки в самых неподходящих местах, в неподходящее время.
– Да, хочу... – прерывисто шептал он, забираясь к ней под юбку. Длинный подол затруднял доступ к ее бедрам, к тому, что скрывалось под шелковым бельем. – Мы оба умрем... от наслаждения... и воскреснем... и снова умрем... Любовь – это смерть... Разве ты не знала?
Она вдруг вырвалась, резко оттолкнула его...
– Что они там делали? – шепотом спросил Вишняков у Астры.
– По-моему, выясняли отношения.
Волхв и графиня прятались за выступом со статуей, недовольные хорошей звукоизоляцией. Ни слова не донеслось до их ушей из малой гостиной.
– Девушка выскочила как ошпаренная, – кивнула Астра. – Наш ватафин кинулся за ней – сначала из зала на второй этаж, потом обратно. Странные пробежки.
Вишняков со смешанным чувством изумления и ревности с трудом держал себя в руках. Ему хотелось немедленно выяснить у Борецкого, что происходит.
– Пойду спрошу, в чем дело!
Астра взяла его за рукав.
– Ни в коем случае. Ты все испортишь. Надо наблюдать за ходом событий, а не вмешиваться в них.
– Я ей неинтересен... – пробормотал Вишняков.
Его все бесило: непонятное поведение Леи, скрытность приятеля, дурацкий балахон, в котором он вынужден ходить, маска на лице. Теперь, пожалуй, ее можно снять. Или еще рано? Он фактически признался девушке, кто он...
– Идем, – решительно сказала Астра. – Представление не закончено. Там что-то назревает.
Словно в подтверждение ее слов из зала раздался пронзительный свист сопилок, звон сковород, громкие выкрики парней-«грифонов», стук бубнов. Борецкий, все еще переживая сцену в темной гостиной, не заметил отсутствия двоих гостей. Из широких дверей, пританцовывая, вывалились в коридор ряженые. Арлекин и Коломбина в обнимку, девушки-«русалки», ватафин и его помощники, которые тащили соломенную бабу и чучело Ярила. Последним вышел Матвей, неся глиняный сосуд.
Лея была среди них: погруженная в свои мысли, настороженная, она старалась казаться веселой и разудалой, как и было положено главной «русалке». На ее волосах появился пышный венок из еловых веток, увитый не цветами и лентами, как у всех остальных, а позолоченными дубовыми веточками с желудями.
– Священное дерево, – заметил Вишняков и этим дал понять, что знает толк в символике.
Такими же веточками было расшито его собственное одеяние.
Они с Астрой не спускали глаз с Леи и Борецкого, но те выполняли ритуальные действия, старательно изображая буйное веселье, как того требовал сценарий.
– Они собираются устроить костер! – догадался волхв. – И сжечь эту влюбленную пару из соломы!
В холле гости и ряженые натянули на себя верхнюю одежду – кому что досталось: куртки, полушубки, теплые безрукавки, вывернутые мехом наружу тулупы. Хозяин заранее позаботился, чтобы всем хватило.
Вишняков добыл из вороха вещей темный тулуп, Матвей – потертую овечью безрукавку для себя и облезлое манто для Астры. В тесноте и сутолоке было шумно, стояли возня и хохот. Коломбина заливалась смехом, показывая пальцем на свое отражение в зеркале.
Астра вдруг замерла.
– Смотри! – потянула она графа за руку.
Только сейчас она обратила внимание на шапку, которая прилагалась к костюму славянского кудесника, – того же черно-фиолетового цвета, цилиндрической формы, с вышитым впереди знаком: две молнии, заключенные в треугольник. До этого головной убор волхва лежал на вешалке среди прочих женских и мужских шапок. Теперь Вишняков надел его, чтобы выйти на улицу, – столбик термометра опустился до двадцати пяти градусов мороза.
– Шапка что надо! – одобрил Матвей. – Идем подышим, а то у меня уже голова кругом от всей этой свистопляски!
Во дворе, справа от флигеля, помощники вождя русальцев готовили костер. На небольшой площадке, наскоро расчищенной от снега, складывали поленья – их носили из-под устроенного рядом навеса. Мела метель, ветер крепчал, и дрова тут же покрывались белым слоем снежной крупы.
– Подключайтесь, – показывая в улыбке зубы, предложил графу Арлекин. – Будет быстрее. А то Дед Трескун превратит нас в сосулек.
Все мужчины, кроме волхва, принялись за работу. Алина-Коломбина жалась к Астре, жужжала, какую омерзительную историю про елку и Деда Мороза со Снегурочкой рассказал ее муж.
– Это в самом деле кельтская традиция? – спрашивала она.
– Вполне вероятно.
