ходила в кухню, пока не задремала ненароком.
– Тут меня словно леший за бок ущипнул – схватываюсь, а в холле шаги! Два черта, в саже с ног до головы, стоят и озираются, зыркают по сторонам! У меня ноги подкосились, в груди перехватило, – не то что крикнуть, ни вдохнуть, ни выдохнуть не могу. Только руками взмахнула, – кыш, дьяволово отродье! И крест в воздухе сотворила. Они шмыг-шмыг по углам и затаились. Тут ихний предводитель сверху выплывает... У меня волосы дыбом поднялись, в глазах помутилось... Кинулась к себе, упала и все, ничего не помню... Как в себя пришла, сразу закричала не своим голосом...
Ульяновна, вспоминая пережитый ужас, опять схватилась за сердце.
– Ей нельзя волноваться, – озабоченно произнесла Алина. – «Скорая» сюда и за два часа не доберется, дороги замело. В Сатине хоть фельдшер какой-нибудь есть?
Никто не знал, как обстоят в деревне дела с медицинским обслуживанием. Борецкий на здоровье не жаловался, поэтому не интересовался, а о других просто не подумал – запасся стандартным набором лекарств, да и ладно.
– Где же черти? – с сомнением спросил Матвей. – Давайте искать, что ли...
Он не поверил ни одному слову домработницы – у страха глаза велики. Кто-то из гостей мог выйти во двор, потом вернуться...
– Станут они дожидаться, пока мы их найдем, – пробормотал Бутылкин. – Держи карман шире! Смылись давно. Как только Ульяновна к себе в комнату метнулась, они удрали.
– А может, это... «посевальщики»? – предположила Алина. – Пришли колядовать?
– Дверь-то я заперла, когда все спать пошли, – заявила экономка, которой заметно полегчало. – Как они ее открыли? Черти – сквозь стены просочились. Им замки нипочем.
Борецкий с сомнением качал головой. Ему было известно, что женщина близорука, а очков не носит. При свете ночника, который падал из двери ее комнатушки в холл, она бы никаких «чертей» не разглядела. Любая тень, любое пальто на вешалке могли ввести ее в заблуждение.
– Однако на полу мокрые следы, господа! – воскликнул Бутылкин, который не поленился обследовать холл. – Они довольно беспорядочны. Я не сыщик, чтобы определить, сколько человек здесь побывало, но следы оставлены уличной обувью, а не копытами. Значит, точно не черти! – засмеялся он. – Может, кто-то из присутствующих выходил во двор? Признавайтесь. Тайное свидание в метель – весьма романтично! Кстати, а где спят твои молодые помощники, Илья? – обратился он к Борецкому.
– Во флигеле.
– Вот как! – Бутылкин словно не выходил из роли Арлекина. Его речь, жесты и мимика отдавали буффонадой. – Предположим, одна из наших прелестных дам воспылала страстью к юному «грифону» и решила навестить возлюбленного. Или он сам не вынес пытки неутоленным желанием и рискнул проникнуть в дом. Это ведь парни из строительной бригады? Я не ошибаюсь? Они имели доступ к ключам, замкам и хорошо знают расположение комнат.
Борецкий смотрел на него, как на клоуна.
– Ну и что? Да, они строители, но это еще не доказывает...
– Кстати, я не вижу Вишнякова, – перебил Бутылкин. – Где он? Почему не спустился?
– Спит, наверное...
– Он же не глухой. Крики нашей уважаемой экономки и мертвого подняли бы.
– Ой! – пискнула Астра. – Надо проверить, что с ним. А вдруг правда...
Терпение Борецкого лопнуло.
– Вы в своем уме? Что значит «мертвого»?.. Что «проверить»?.. Это уж слишком! Это ни в какие рамки не помещается. У меня приличный дом!
Астра, не слушая, понеслась по лестнице на второй этаж.
– Кто-нибудь догадается проверить входную дверь? – взвизгнула одна из «русалок».
Борецкий с напряженной улыбкой отправился в холл. Следы на полу действительно имели место, они уже начали подсыхать: снег – не грязь. Он дернул дверь на себя, и та открылась.
Со двора дохнуло холодом, очертания деревьев и флигеля едва проступали в серой мгле. Ветер успокоился, с неба продолжал сыпать мелкий снежок. На крыльце, на ступеньках тоже виднелись припорошенные следы – они вели со стороны флигеля к дому и обратно.
Илья Афанасьевич выругался. Судя по всему, новогодние сюрпризы не кончились. Из дома, кое-как одевшись, вышли супруги Бутылкины и две певицы – рыженькая и брюнетка. Они закричали, показывая пальцами на отпечатки на снегу, и через минуту все, кроме Вишнякова, Астры и Матвея, были во дворе и с громкими возгласами топтались, уничтожая подозрительные следы. Даже Ульяновна, закутавшись в шерстяную шаль, «изучала» доказательства чужого присутствия. У нее отлегло от сердца – в доме побывали люди, а не слуги дьявола.
– Осторожнее, вы же все затопчете! – тщетно предостерегал Бутылкин.
Его никто не слушал. Каждый высказывал свои предположения насчет незваных гостей.
– Это «грифоны», то есть строители, – твердила Алина. – Они решили дождаться, пока мы уснем, пробраться в дом и стащить все, что плохо лежит. Ульяновна их спугнула, и они убежали к себе во флигель, спрятались там и дрожат, как зайцы. Небось заперлись изнутри и готовятся к длительной осаде. Надо вызвать милицию!
Борецкий при слове «милиция» аж подпрыгнул от возмущения.
– Еще чего не хватало! – разволновался он. – Кого-нибудь обокрали? Или, может, убили? Зачем звонить в милицию? Сами разберемся.
Он невольно взглядывал на Лею, но никто не обращал на это внимания: никого, кроме Вишнякова и Астры, не интересовала возникшая между ними симпатия, а тех во дворе не было. Лея держалась особняком, чуть поодаль от других «русалок». Она сторонилась всех – Бутылкиных, Ульяновны и Борецкого, – тихо и смиренно стояла с запорошенными снегом светлыми волосами, словно Снегурочка.
– Вишнякова в его комнате нет! – выбежав на крыльцо, крикнула Астра. – И в доме, кажется, тоже. Где он еще может быть?
Из-за ее спины появился Карелин. Он наотрез отказался оставаться в доме и разыскивать пропавшего гостя: спору нет, в таких хоромах полно укромных уголков, но лучше пусть туда заглядывает сам хозяин.
В наступившей тишине раздался нагловатый хохоток Бутылкина.
– Егор просто пошел прогуляться, – заявил он. – Почему бы и нет? Не спалось человеку. А многоуважаемая экономка приняла его за черта! Ха-ха-ха!
– Не городи чепухи, Степан, – разозлился Борецкий.
Астра с Матвеем спустились во двор и жестом подозвали его.
– Это еще не все. В зале, кажется, что-то искали, в кухне тоже. Открыта печная заслонка, вещи разбросаны.
– Похоже, все-таки воры? Неужели мои работяги? Вроде неплохие парни... В голове не укладывается!
– Где они?
– Во флигеле. Делают вид, что спят... или... не знаю, что и думать. Не люблю я зря шум поднимать, напраслину на людей возводить. Если они ни при чем, обидятся...
– Куда ведут следы? Надо идти по ним – другого выхода я не вижу. Если только к флигелю, придется разбудить ваших помощников.
Борецкий в нерешительности оглянулся. Девушки-«русалки», как замерзшие пташки, жались друг к другу. Ульяновна переминалась с ноги на ногу, потирая щеки.
– Пусть все возвращаются в дом, греются, пьют горячий чай и проверяют, все ли на месте – деньги, ценности, – предложил Матвей. – А мы тут пока поглядим, что к чему.
Борецкого привело в ужас подозрение, что в доме могли у кого-то пропасть вещи или деньги. Позор! Люди приехали праздновать, а вместо этого их ограбили. Вишняков куда-то подевался... Одно к одному...
Отпечатки ног рассказали ничтожно мало: сначала двое людей прошли от флигеля к дому, потом обратно. Не доходя до входа, они свернули в парковую аллею. Одни следы были побольше, другие –
