Она всегда побеждала и вскоре стала известна как святая Фрейдис с «верблюжьей лапкой».
– Яйца Господни! Святой отец, сколько нам еще торчать тут и слушать, как вы завываете, как Литл Ричард? – спросил Нельсон.
Бэйлисс зашипела на него.
В конце концов церковь отправила нескольких проблемных священников и палачей к Фрейдис, в безбожный ранний Лос-Анджелес. Они изучали и уничтожали то, что называлось «необычайными науками», емкий термин, применимый и к магии, и к странным супертехнологиям, служащим всяким нечестивым целям вроде сохранения говорящей головы Гитлера (которая покоилась в подвале здания Департамента необычайных наук вместе с другими сокровищами). Еще там был, например, пергамент, написанный алхимиком по имени Уэксфорд в 1377 году и содержащий рабочий рецепт превращения свинца в золото. Уэксфорд произвел столько золота, что чуть не обрушил европейскую экономику. Инквизиция распространила поддельную формулу, и алхимики по всему миру бились, пытаясь восстановить оригинальный рецепт. Так изобрели, например, газировку «Фреска».
Священник продолжил:
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
– Да мы бы уже до луны добрались за это время, – заметил Нельсон.
– Вы заткнетесь когда-нибудь? – рявкнул священник.
Нельсон нахмурился и сделал еще глоток из распятия.
– Я плачу налоги, падре, так что вам нет смысла записывать себе лишние рабочие часы. – Он сунул распятие в карман и подошел к лежащему на возвышении Вулричу, их с Бэйлисс наставнику. Изо рта у него текла зеленая жижа. День святого Патрика давно прошел, так что Нельсон был почти уверен, что босс не напился зеленого пива.
Священник встал между Нельсоном и Вулричем.
– Не приближайтесь к нему. Он в неустойчивом состоянии.
Нельсон кивнул.
– Прекрасно понимаю. – Он ударил кулаком в грудь Вулрича и проревел: – Эй, ты! Как тебя там?
Зеленые губы Вулрича зашевелились, изрыгая мрачные слова:
– Имя мне легион, потому что нас много.
– Мы не в Ватикане, – скривился Нельсон, – бросайте эту хрень. Кто ты на самом деле?
– Асмодей, Мефистофель, Дагон…
– Кончай, Карл, – велел Нельсон, – я узнал твой голос.
– Нет! – зашипел голос. – Я – Бегемот, я – Ваал…
Нельсон пнул Вулрича по яйцам.
– Ай! – возопил голос.
– Карл, сраный комок эктоплазмы, вылезай оттуда. У взрослых дядь есть дела.
Через мгновение рядом с ним стоял призрак строгого молодого человека, одетого в черный костюм и крахмальную манишку. Руки Карл скрестил на груди. Он походил на викторианского банкира, пытающегося выплюнуть крабий панцирь так, чтобы никто не заметил.
– Хватит работать, – заявил Карл, – весь наш отдел объявляет забастовку, пока наши требования не будут выполнены.
– Я не думаю, что вам стоит запросто болтать с нечистым духом, – заметил священник.
Нельсон мрачно посмотрел на него:
– Это же не Люцифер. Это Карл. Он тут работает. Отдел призрачных клизм и праздничного угощения, да?
Карл расправил плечи:
– Фантомная рекогносцировка и логистика. Но я вообще нигде не буду работать, пока меня и остальных призраков, привидений, духов и полтергейстов не выслушают. Нас не устраивают условия труда.
Нельсон отвинтил распятие и сделал глоток. Священник посмотрел на Бэйлисс, которая только пожала плечами.
– Хочешь поговорить об условиях труда? – спросил Нельсон. – Вообще-то шататься по иностранным посольствам – не то чтобы тяжелая работа. Половина вас, мудаков, должна завывать на кладбищах и являться людям в развалинах. Вы хотя бы в цивилизованных условиях находитесь. Посмотри, где мы сами все застряли, – Нельсон обвел рукой подземную часовню, – она похожа на замок Серого Черепа из семидесятых.
Карл огляделся.
– Тем не менее. Мы считаем, что нас не оценивают по достоинству.
Нельсон склонился над возвышением. Когда уже Вулрич восстанет и надает по заднице этим сверхъестественным слюнтяям?
– Добро пожаловать на государственную службу, парень. Карл, мы – куча призраков и умников, которые подчиняются бюрократам из Вашингтона. Нас всех не ценят. Ты вообще уже умер. А мы, живые твари? Нам платят из бюджета и даже не доплачивают в пенсионный фонд. Когда мы уйдем в отставку, большинству из нас придется ночевать в машинах. Остальные сунут себе дуло в рот и займут ваши рабочие места, потому что не станут ныть. А вам останется вернуться на свои грязные чердаки с трупами крыс. Ты этого хочешь, Карл? Хочешь скитаться по гниющему подвалу или пугать первокурсников, рассчитывая на карманную мелочь?
– Нет, – угрюмо сказал Карл.
– Разумеется, нет. А теперь ты и остальные твои клоуны оставят начальство в покое, вернутся на рабочие места и прекратят думать о забастовках. Помнишь, как Рейган уволил всех бастующих авиадиспетчеров? И как по-твоему, что сделают с кучкой мертвых забастовщиков? Для начала позовут нормальных экзорцистов…
– Эй! – обиделся священник.
– А потом выгонят вас всех, и следующую тыщу лет будете работать в Диснейленде, в доме с привидениями. Весело, правда? Орущие дети, вонючая сахарная вата, рвота везде. Родители, мечтающие о десятибалльном землетрясении, лишь бы это закончилось. Две смены по выходным. Забудь про все свои якобы переработки. Тебя могут отправить в ад быстрее, чем ты успел бы потрясти своей тощей задницей перед султаном Брунея.
– Хватит, – сказал Карл, – я тебя понял. Поговорю с остальными. К вечеру получите своих людей обратно.
– Спасибо, Карл. Ты душка. – Нельсон был не до конца уверен, что такое «душка», но он однажды слышал это слово в старом фильме, и ему показалось, что Карлу оно должно понравиться.
Карл исчез с тихим хлопком, оставив за собой одну часть тела, как Чеширский кот. В воздухе плавала прозрачная рука с одним оттопыренным пальцем.
Нельсон развернулся и поклонился присутствующим. Все, кроме священника и Бэйлисс, зааплодировали. Пожав несколько рук, Нельсон подошел к напарнице.
– Не пора ли пообедать? – спросил он.
– Девять утра, – ответила Бэйлисс.
– Ну а в Нью-Йорке уже пора. А в Англии уже ужинают.
– Ну да, но в Лос-Анджелесе все еще девять утра.
– Я пойду за буррито. Тебе взять?
– Для тебя это ужин, да? Ты еще не ложился?
Он хотел ответить, но между ними вклинился священник:
– Вы испортили мой экзорцизм.
– Нет. Я просто не позволил ему продлиться до следующего ледникового периода. Если бы я что-нибудь не сделал, наши останки выкопали бы через миллион лет и удивлялись бы, почему мой скелет душит ваш.
– Вам нельзя так со мной разговаривать, – возмущенно заявил священник, – я сообщу вашему наставнику.
– А вот, кстати, и он, – сказал Нельсон, указывая на Вулрича. Он как раз начинал шевелиться, – не забудьте сообщить, кто именно изгнал из него призрака.
Священник открыл рот, но Бэйлисс перебила его.
– Вы должны признать, что агент Нельсон добился зримых результатов, – сказала она, – и быстрее, чем вы, отец.
Священник надулся.
– Я его ослабил.
– Разумеется, – согласился Нельсон и обнял священника за плечи, – и я ему обязательно об этом скажу, как только кто-нибудь смоет гуакамоле с его лица. Кому фахитос? Я угощаю.
Большинство агентов уже ушли. В часовне появились два медика, которые занимались Вулричем.
– Предлагаю валить, пока он не ожил, – сказал Нельсон.
Бэйлисс посмотрела на Вулрича.
– Почему? Разве тебе помешает поощрение?
– Нет, конечно. Люблю, когда люди признают, что я был прав. Но если мы останемся
