Солт пылал былой яростью — сколько существует поразительных даров природы, сколько знаний они таят, а человечество все равно умудрилось обратить в хаос окружающее пространство.
Но кто он такой, чтобы обвинять других? Он посещал Лост Акр лишь для развлечения и наживы — создал для себя самую удивительную в мире игровую площадку, с самым эксклюзивным пропуском: для него одного. Ференсен, правда, мог сколько угодно отчитывать его за эксплуатацию Лост Акра, только чья бы корова мычала? Старик сам изучил Лост Акр вдоль и поперек.
Солт так и не смог докопаться до правды, кем в действительности были Ференсены и откуда они явились. Теперешний Ференсен вел себя как негласно избранный мэр деревенских, тем более что власть Сноркела на них не особенно распространялась. Ференсен обладал талантами садовода, практика и ученого, он лечил скот, конструировал водяные мельницы, спасал деревья и возрождал засохшие родники. Он сохранял осторожную дистанцию между собой и теми людьми, которым помогал, возможно, вследствие особенностей интеллекта, а может, из-за какой-то невысказанной тоски. Отличал его и загадочный дар: Заклинатель Дождя Ференсен недолюбливал летнюю жару.
И все же только Ференсен мог распутать клубок последних событий. Солт не понимал, по какой причине закроется «Душа подмастерья», о чем ему доверительно сообщил Ферди. Не менее тревожным представлялось возрождение поместья, а также приглашения, разосланные всем приметным горожанам. О чем думал тупица Сноркел? Кем был этот Сликстоун? И почему приглашений не получил ни один житель деревни? В конце концов, среди них тоже имелись важные представители ротервирдского сообщества.
Все эти тревоги и привели к тому, что на это утро была назначена встреча, к организации которой пришлось привлечь цепочку посредников, от Бориса Полка до Билла Ферди (через почтового голубя Паньяна) и, наконец, до самого Ференсена.
Пока Солт размышлял о Ференсене, сам Ференсен, пересекая поле, думал о Билле Ферди. То, что его друг внезапно лишился собственного дела, стало необъяснимым и тяжелым ударом, к тому же привело к закрытию заведения, которое столетиями существовало на благо Ротервирда, не говоря уже о том, что являлось главным источником информации для самого Ференсена.
Соблюдая старомодную формальность, Солт с Ференсеном пожали друг другу руки, после чего Солт сразу перешел к делу:
— Рабочие закончили реставрацию, и все приглашения уже разосланы, но сам он нигде не показывается и жену тоже прячет. Зачем кому-то скрываться и при этом приглашать в гости половину города?
— Ваш чужак имеет определенные мотивы. Он хочет сходу перетянуть всех на свою сторону.
— Сам он богат как Крез, к тому же Сноркел уже у него в кармане — так зачем ему мы? И с какой стати ему забирать паб?
— Ради информации — где еще люди могут сболтнуть лишнего?
Об этой возможности Солт не подумал. Ференсен обладал нестандартным мышлением.
— Сам-то идешь на вечеринку?
— Шутишь, что ли? После петуний Сноркела?
— Мне нужен шпион с зоркими глазами, но действовать следует осторожно — это должен быть человек, который меня не знает. — Солт кивнул, все еще раздраженный скрытностью Ференсена. — Слишком странное совпадение: открывается поместье, потом приезжает этот тип, и Лост Акр закрывается.
— И исчезает Фласк, — добавил Солт.
— Ах да, ваш историк. Хотелось бы мне с ним познакомиться.
— Не думаю, что он тебе понравился бы — скользкий был тип.
Их дыхание уходило в холодный воздух облаками пара.
— Через двадцать минут опять пойдет дождь. Возвращайся и подбодри Ферди.
Обратно они шли через луг, спорили о природе и ее угасании. И вдруг Ференсен как бы между делом шепотом обронил: «Saeculum».
— Прости, что?
— Открылась черная плита, и ею пользуются.
До Солта не сразу дошло, о чем речь. Ференсен упоминал о черной плите в ту снежную ночь, когда спас Солта. Он ощутил прилив волнения. Служившая ему входом в Лост Акр белая плита закрылась, но, может быть, он все-таки сможет спасти это место.
— И кто ею пользуется?
— Скорее что. Конечно, может быть, это просто совпадение. Будем надеяться…
— Откуда ты знаешь?
— Я чую это нутром.
— А где находится черная плита?
— Полагаю, где-то в лесу.
— Нет, где она находится у нас?
— Понятия не имею. В наше время она ни разу не срабатывала.
В выражении лица Ференсена Солт увидел не страх или беспокойство, а нечто более глубокое: отчаяние. Но он снова почувствовал, что Ференсен говорит загадками и обиняками. Откуда тот мог знать о существовании черной плиты, если даже не знал о том, где она находится? И что это за ерунда с «чую нутром»?
6. Сэр Веронал устраивает удивительный прием
Удача улыбается богачам — по крайней мере, именно так могло показаться этим субботним вечером. После многодневных непрекращающихся ливней Ротервирд купался в том чистом янтарном свете, какой обычно дарит солнце после дождя, при этом для теперешнего времени года было удивительно тепло. Большинство магазинов закрылись на полчаса раньше. Начиная с пяти тридцати на улицах уже было не встретить никого из известных горожан в частности и взрослого населения в целом. Все они скрылись в своих домах, где поспешно наносили макияж и краску для волос, подбирали наряды, пребывая в хлопотах и всевозрастающем предвкушении.
В обычных обстоятельствах предполагалось, что на коктейльную вечеринку, назначенную на шесть тридцать вечера, следует приезжать после семи, но теперешнее приглашение отличалось необычной строгостью. Всем следовало прибыть точно по расписанию.
Поместье, самое старинное и роскошное городское сооружение, оставалось заброшенным на протяжении многих поколений, но при этом мало кому пришло в голову задаться вопросом, почему Сноркел изменил вековые правила в пользу чужака.
Сэр Веронал распорядился, чтобы путь от Рыночной площади был усеян рассыпанными по тротуарам лепестками роз. Задание было поручено ученикам четвертого класса за вознаграждение в одну гинею каждому. Директору школы запретили вмешиваться в данный вопрос, и никто не объяснил, почему выбор пал именно на этот класс. По настоянию сэра Веронала из списка исключили двух учеников, и оба оказались деревенскими: то были Гвен Ферди и Нед Гули.
Когда часовая стрелка на Думс Токсин миновала цифру шесть, приглашенные начали стекаться в северном направлении, а Сноркел распорядился, чтобы мелкие служащие городского совета с факелами сопровождали гостей. Из окрестных окон выглядывали лица всех возрастов — таким образом оставшиеся без приглашения жители пытались принять хоть какое-то участие в этом выдающемся событии ротервирдской истории. Не желая (в большинстве случаев) показаться надменными, приглашенные махали
