— Они могут попытаться убить его, когда он будет обращаться к армии.
— На виду у всех? Так Махариус станет мучеником, а всякий, кто связан с его гибелью, — худшим из предателей, — задумчиво произнес Дрейк, и я задался вопросом, что сейчас творилось в его холодном разуме.
Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что именно тогда и могли быть посеяны семена его последней и самой ужасной идеи.
— У тебя есть коды безопасности и пароли? — спросил Михаил.
Я обвел взглядом такой знакомый зал в «Красном фонаре», оттягивая время, просто чтобы позлить его, а затем кивнул:
— Хорошо.
— И ты лично проверишь, чтобы дверь была открыта. Никому другому мы не доверяем.
Я вдруг представил, как открываю большой служебный люк, а затем за свои труды получаю выстрел в спину. Однако промолчал.
— Конечно, — согласился я.
— Когда наши люди окажутся внутри, оставь их и уходи. Они быстро справятся.
— Отлично, — сказал я.
— Если все пройдет по плану, то ты станешь очень богатым человеком.
«Скорее, очень мертвым человеком», — подумал я.
— Сегодня в полночь все изменится, — произнес Константин. Он говорил возбужденно, будто тот, чья давняя мечта скоро сбудется. Или как тот, кто скоро очнется от дурного сна.
В полночь я стоял у большой бронированной двери на верхнем этаже дворца. Часовых я отпустил и ждал в одиночестве с дробовиком за спиной, в тысячный раз спрашивая себя, что, во имя Императора, творю. В животе у меня трепетало то самое чувство, которое обычно появлялось перед битвой. Во рту пересохло, сердце гулко грохотало о ребра. Я поднял перед собой руки и увидел, что они не дрожат. Я бросил взгляд на хроно на запястье — стрелка сместилась ближе к отметке полуночи. Оставалось еще несколько минут.
Я вспомнил свою жизнь, то длинное переплетение моментов, которые привели меня в это место и в это время. Внутри меня подрагивала искорка волнения, а также страха, чувство того, что все вот-вот случится, что лучше оставаться наготове, иначе я могу умереть, что моя жизнь будет зависеть всецело от меня самого. Это чувство, стоит ощутить его хотя бы раз, ты больше никогда не забудешь, и оно способно вызвать зависимость не хуже, чем наркотик.
Разум порождал фантомов. В темноте могла приближаться целая армия. На нас могла обрушиться неодолимая волна ассасинов. Там, во мраке, мне мерещился великий заговор. Я видел разогревающие двигатели танки, солдат, крепче стискивающих оружие, и кабал верных генералов, готовящихся нанести удар по бывшему начальнику. И я очутился на самом острие событий. За мою роль в происходящем меня могли казнить обе стороны.
На миг мне почудилось, что я нахожусь в свободном падении. Меня просто перестало что-либо волновать. Мне оставалось лишь держать ухо востро, только так я мог выжить, и я уже долго занимался этим.
Минутная и часовая стрелки достигли отметки одновременно. Я распахнул дверь и выглянул в ночь. Сначала мне казалось, что там никого нет, однако затем я различил темные очертания «Валькирии» и движущиеся во тьме тени. Я знал, что мой силуэт вырисовывается на фоне открытой двери и представляет собой легкую мишень. Я махнул и отступил в сторону.
Черные фигуры торопливо бросились вперед, передвигаясь с профессионализмом и легкостью людей, долго тренировавшихся в своей работе. Я попятился, и они вышли на свет, одетые во все черное, в масках и при оружии. Вдруг я заметил поблескивающий в руке одного из людей нож. Я достал дробовик и сказал:
— Не тычь им куда попало.
— Ты спятил, что ли? — послышался голос, похожий на Михаила. — Если выстрелишь, тебя услышат на всем этаже.
— Тогда не давай мне повода выстрелить, — ответил я.
— А ты не слишком нам доверяешь.
— У тебя в руке нож. Я бы предпочел, чтобы он оставался там, а не торчал у меня меж ребер.
— Ты выполнил свою работу, — сказал Михаил.
Я заметил его бегающий взгляд, а также возвышающуюся позади фигуру Константина.
— И я собираюсь прожить достаточно долго, чтобы получить обещанную плату.
— Ты ее получишь, — пообещал Михаил.
Что-то мне подсказывало, что, будь его воля, я бы не прожил ни секунды дольше.
— Можем препираться тут всю ночь или браться за дело, — сказал я. — Выбор за тобой.
— Веди, — наконец сказал он.
Я махнул ему стволом дробовика.
— Ты первый, — произнес я. — Если мне кто-то ткнет ножом в спину, я выстрелю, лишив тебя головы и шанса застать Махариуса врасплох.
Он кивнул.
— Считаешь себя самым умным, а?
— Шевелись, — ответил я.
Мы быстро и тихо шли по верхнему этажу к апартаментам Махариуса.
— Здесь очень тихо, — сказал позади меня Константин. — Мне это не нравится.
— Сейчас за полночь, а лорд Махариус требует тишины для отдыха. Но, если хочешь, я позову слуг, и ты объяснишь им, что мы здесь делаем.
Он промолчал. Я знал, что вооруженные люди у меня за спиной расходятся по этажам дворца, готовые бесшумно убить всякого, кто их заметит. Я очень надеялся, что Дрейк знает, что делает. Мне вдруг начало казаться, будто и сам Дрейк — предатель, будто весь его план по раскрытию убийц — лишь хитроумная уловка, предназначенная для того, чтобы заставить меня открыть дверь и впустить их внутрь. Сейчас это звучит странно, но тогда, с целой ротой убийц за спиной, во дворце, превращенном в безмолвную смертельную ловушку, эта мысль мне показалась поразительно убедительной.
— Сколько еще? — нервно спросил Михаил.
Я бы чувствовал себя не лучше, крадясь по дворцу с намерением убить имперского героя и с приставленным к затылку дробовиком.
— Впереди, — ответил я.
Так и было. То, что я подхожу к покоям Махариуса со столькими вооруженными чужаками, казалось мне странным сном. Я сделал вдох и, сосчитав до семи, выдохнул. Теперь я прекрасно осознавал, что каждая моя секунда может стать последней, и собирался сполна насладиться ими всеми.
Наконец мы подошли к двери, и Михаил остановился.
— Никакой охраны, — произнес он. — Здесь должны были стоять хотя бы караульные.
Он повернулся ко мне и угрожающе поднял нож. Я спиной ощутил, как Константин придвинулся ближе. Я отступил в сторону и, прижавшись спиной к стене, посмотрел на них.
— Я свою часть сделки выполнил, — сказал я, тревожно думая, где Дрейк и его люди, и где остальные, и что мне такого сказать, чтобы прожить еще хотя бы пару секунд.
— Ты выдал нас, — прошипел Михаил, шагнув ближе. В его глазах
