– Я это только к тому, что названия многих мест на карте острова Козодоя будут неправильными, – пояснил продавец, беря книгу из рук Моха. Моха больше интересовали старинные названия, нежели те, что навязывались земельными инспекторами, приходившими на те земли вслед за выводом войск. Смена названий стала солью на ране для тех, кого выселили из родных домов. Мох решил не убирать книги и карты из дома на Благоуханном Стоке из-за риска напугать Меморию, если и в самом деле именно она пользовалась ими. Покупая атлас, Мох надеялся подыскать хоть какой-то ключик к проявленной непрошенной гостьей заинтересованности в этой островной местности.
– Я понимаю, спасибо. – Мох следил за суетой продавца. Квакуша был прав в своём предположении. У Моха была надежда увидеть Оливера. В том, что этот человек приползал домой на карачках на рассвете, необычного не было. Он был неисправимым бабником. Мох надеялся перехватить его до того, как тот спать завалится. У него имелись острые вопросы о том, что связывает Оливера с Агнцем. Теперь, когда Оливер добрался до кровати, он много часов пробудет в бессознательном состоянии.
Квакуша раскрыл книгу, вложил закладку, пропустил все страницы через большой палец. Глаза у него расширились.
– Вот, я же говорил, остров Козодоя изображён всё ещё таким, каким он был до того, как доступ туда был запрещён. Взгляните на все эти мелкие дороги и городки, просто прелесть. Уверен, что сейчас остров не так прекрасен. Славные форзацы, между прочим, теперь подобных типографских чудес не увидишь. Утраченное искусство, чего уж там. – Продавец пробежал пальцами по краям обложек книги. – Боюсь, что вам оно безо всякой пользы будет. Вы уверены, что я не смогу заинтересовать вас чем-то другим… э-э… более практичным? – Он закрыл книгу. Дуновение воздуха взъерошило шерсть у кота.
– Мне эта в самый раз, – сказал Мох и протянул продавцу скомканную купюру. Поджав губы, Квакуша опустил своей перепачканной чернилами рукой книгу в пакет. И сунул его Моху.
– Что ж, пожалуйста. Очень надеюсь, что книга вам понравится.
Мох взял книгу, крутя головой. И только повернулся, чтобы уйти, как почувствовал – кто-то коснулся его руки. Грузный мужчина в верблюжьем пальто преградил ему дорогу и сжал его руку в своей прежде, чем Мох сумел среагировать.
– Шторм. Мое имя Джей Харт Шторм. Если только я не ошибся непростительно, вы учитель, нанятый Хабихом Сифортом. Да, нет? – Мужчина оглядывал Моха с головы до ног. Его водянистые розовые глазки были погружены в складки, пухлые, как лепестки. Маленький ротик, проглядывавший из густой, круто побитой сединой бороды, и прикрывал ряды кривых зубов.
– Нанятый, вообще-то, поверенным в делах, но – да, это так, – подтвердил Мох. – Я работаю у судьи Сифорта.
– Вижу, вы атлас купили? Для детей? – Шторм с хлопком свёл ладони.
– Вам знакома эта семья? – произнёс опешивший Мох.
– Да, мне она знакома. Судья – мой близкий друг.
– Тогда вам известно, что дети сейчас… – начал Мох.
– За городом, разумеется, надо же было мне такую глупость сморозить. – Он шлёпнул себя по лбу, оставив красное пятно на конопатой коже. – Они ж всегда с Хабихом в деревню ездят. Некоторым, полагаю, этого хватает. – Он указал рукой на книгу. – Вы её заранее купили, к их возвращению к учёбе?
– Так и есть, господин Шторм. – Мох молчал, не зная, что ещё сказать. – Что ж, приятно было познакомиться, но вы должны извинить меня, я уже уходил.
Шторм насупился, лоб его пошёл морщинами.
– Прежде чем вы уйдёте, – сказал он, встав между Мохом и выходом, – есть одна штука… Не сможете ли вы мне помочь?
– Что за «штука»?
– Такое дело, малость неловко, но миляга Хабих, малый забывчивый, должен был оставить для меня книгу. Я, видите ли, собиратель, чуток библиофил, и он приобрёл её от моего имени. Мы должны были встретиться до его отъезда, с тем чтоб он мне её отдал, но, такое дело, вы же знаете, такое случается. Дела в последний момент, и всякое такое.
– Простите, господин Шторм, уверен, вы поймёте, что просто так, без разрешения я не могу дать вам книгу из собрания судьи. С вами я только что познакомился, а какого-либо способа связаться с ним у меня нет. Без обид. – Мох направился напролом к выходу, но сумел лишь ещё плотнее приблизиться к Шторму.
– Я был бы огорчён, если б вы так поступили, – расхохотался Шторм. – Боже правый! Но, по счастью, у меня есть расписка самого Хабиха, способная дозволить обмен. Если б я знал, что сегодня явится возможность встретиться с вами, я бы захватил её с собой. Вообще-то, я заходил вчера вечером, но вас дома не было.
– В таком случае, полагаю, все в порядке. Когда вас ждать? – Мох извёлся от растущей подозрительности. Шторм, похоже, этого не замечал или предпочитал не обращать внимания.
– Завтра вечером не слишком рано? Скажем, в семь?
– Превосходно, господин Шторм. Что за книга? Я постараюсь, чтоб она была готова.
– Она называется «Певчие птицы острова Козодоя». Давайте-ка я вам его запишу. Хабих просто помешан на книжках про птиц. – Ловким взмахом руки Шторм извлёк авторучку в черепаховой оправе и идеальным каллиграфическим почерком написал название книги на пакете, который держал Мох. А тот воспользовался случаем, чтобы самому подобраться. Он не отрывал взгляда от стеклянной булавки на лацкане мужчины – крошечный рубин, как капелька крови, в золотом зажиме. – Вот так. – Ручка исчезла в пальто Шторма. – Мы обо всём договорились. Всего вам доброго, господин… ужасно виноват, не расслышал вашу фамилию…
– Лес, – сказал Мох, пожимая его руку. – Джозеф Лес. – Мох бросил взгляд на Квакушу, но тот был занят устройством полки эротических книг за стойкой, напевая и с видом профана качая головой из стороны в сторону.
– Завтра вечером, стало быть, – гаркнул Шторм. Натужно улыбаясь, Мох вышел из магазина с пакетом под мышкой.
Дождь обратился в раздражающую морось. Мох направился не прямо домой. Сунув книгу под мышку, он прошёл несколько кварталов, держа путь к громадной лестнице, давшей название городу. Вырубленные в известняковых скалах ступени каким-то чудом древней инженерной мысли образовали защитный вал города. У подножия лестницы плескалось Радужное море. Ступени расходились в обе стороны на многие мили, теряясь во мгле. Мох приходил сюда часто. Он вбирал в лёгкие этот воздух. Морось осаждалась на его лице, остужая разгорячённую кожу. Ощущение огромного простора позволяло чувствовать себя неприметным среди сновавших мимо людей, занятых своими заботами, которые не обращали внимания на ещё одну живую душу, вперившую взгляд в серую даль.
Было ли совпадением, что Шторм попросил именно эту книгу? Судя по Договору дарения, найденному Мохом в столе Сифорта, книга была передана Музею шесть месяцев назад. Мох почувствовал, как стянуло желудок. Приходилось играть предложенную роль. Теплилась надежда, что тем дело
