— Спасибо… — от эмоционального переутомления (а другого тут быть и не могло, в Чистилище действительно ни у кого ничего больше не болит), я чуть не расплакался доброте и рассудительности старика. Лучше бы он работал над делами грешников, а Камиэль сидела в очереди, я бы ее точно в Ад отправил. — Вы представитель религии, или где? — резко развернувшись к ангелу, я наградил ее подозрительным взглядом. — Предъявите удостоверение и дайте мне опиум для народа. Тьфу… папку дайте!
— Да ради Бога! — хмыкнула Камиэль и почти швырнула огромный том мне в руки. Он оказался настолько тяжелым, что я почти отлетел к стене. — При мне только читайте, Шальков, у вас есть пять минут.
За такое короткое время с делом на миллион листов может ознакомиться только лицо, имеющее адвокатский статус, так что противная ангел явно не на того напала. Рафаэль Эммануилович предусмотрительно подвинулся вправо, освобождая мне немного места на скамье ожидания. Я рухнул на нее под тяжестью папки, сразу же начав листать многочисленные страницы.
Досье не имело оглавления, зато каждый лист, как я тут же заметил, был либо белого, либо черного цвета. На светлых листах некто разместил, используя мелкий, аккуратный подчерк, сведения о хороших поступках, совершенных Антоном Олеговичем Шальковым в его жизни, а на черных были подробно описаны все мои прегрешения. Даже в страшном сне я не мог себе представить, что когда-нибудь буду держать в руках такую антологию. Составитель постарался, описывая потенциальному читателю всю мою жизнь, в мельчайших подробностях: мне стоило большого труда не зачитаться.
Я сразу отметил, что Небесные Силы, которые судят грешников после смерти, не следят за каждым нашим шагом. Их интересуют только наиболее существенные из человеческих поступков, как плохих, так и хороших. Вы не попадете в Ад за выкуренную сигарету, хоть и приблизите курением встречу с Создателем, нанося вред своему здоровью, но вот за кражу денег на курево из папиного кошелька в вашем досье обязательно появится отметка. Порок — не главный повод к попаданию в Ад, в отличие от поступков, которые мы совершаем, чтобы питать этот порок по жизни.
— Здесь не так уж и мало добрых дел, — резонно заметил я, подняв глаза на Камиэль. — Вы мне даже секс «в минус» не поставили!
— Да… — казалось, ангел была немного раздосадована этим фактом. — В соответствии с законом Небесным № 0974687900 от 1970 года «О внесении изменений в список страшных грехов в связи с признанием факта свершения сексуальной революции» секс по любви не считается греховным, даже если акт происходит до заключения брака…
— И не совершен группой лиц по предварительному сговору? — усмехнулся я.
— Что? — не поняла Камиэль.
— Профессиональный юмор, извините, — потупился я, продолжая листать свою папку. — Не так уж у меня было мало секса по любви. Так, минуточку. А Катю Сердобольцеву в 22 года вы мне за что в грехи записали?? Там тоже все по любви было!
— Шальков, кого вы сейчас пытаетесь обмануть? — скривилась ангельская девушка, скрестив руки на груди.
— Да, действительно… — вздохнул я, решив, что в Чистилище уж точно не стоит себе лгать. Катя Сердобольцева и ее третий размер груди к любви не имели никакого отношения. — А вот, допустим, Эмма Шац? Я с ней встречался полтора года и еще полгода плакал, когда она бросила меня ради карьеры!
— С девой Шац вы, Шальков, грешили по особому составу ранее упомянутого мною закона Небесного, — парировала Камиэль. — Распутство и сладострастие все еще являются смертными грехами. А действующие поправки в закон спасают грешника только в случае, если сексом занимаются не более двух раз за ночь. Все остальное — уже излишество и выпендреж! Так что на странице 7629 и далее ваши грехи записаны от трех раз и более!
— Не завидуйте, — съязвил я, мысленно проклиная Эмму Шац за ее нежные ночные просьбы. Лучше бы она была бревном и ложилась спать в 10 часов вечера, я бы тогда не сидел сейчас в Чистилище и не отбивался от намерений вздорного ангела отправить меня в Ад. — Допустим, я грешил, хорошо.
— Вы признаетесь! — подметила Камиэль.
— Я рассуждаю! — рявкнул я. — Но посмотрите, пожалуйста, на огромное количество белых листов в деле. У меня нет времени считать, но черный цвет не сильно-то и преобладает в этой папочке, — я постучал пальцами по корешку досье. — Какие у вас вообще имеются основания утверждать, что я точно отправлюсь в Преисподнюю?
Камиэль несколько секунд пристально смотрела на меня, словно, не веря, что я действительно могу задавать столь глупый вопрос. Убедившись, что я от души не понимаю, в чем меня обвиняют, девушка убрала рыжие локоны за правое ухо и, наклонившись надо мной, тихо похлопала меня по плечу.
— Страница 9347, — сказала она.
— И что там? — буркнул я, листая фолиант. Сидящий все это время рядом со мной Рафаэль Эммануилович с интересом вытянул шею, пытаясь заглянуть в файл. Я не возражал, вряд ли старичка можно было хоть чем-то удивить, раз он 50 лет уже сидел среди грешников. Лист с нужным номером нашелся, когда мои пальцы почти онемели от перелистывания. Тупо уставившись на страницу, я увидел, что она была не белой и не черной. Лист имел ярко-алый цвет, оттенка артериальной крови. На нем, словно штамп, виднелось одно-единственное слово…
АДВОКАТЯ прочел его, беззвучно шевеля губами, и сразу после этого, будто папка ждала, пока я увижу ту самую страницу, все мое дело, каждая из светлых его страниц, начало окрашиваться в черный цвет. В ужасе я начал листать файл, пытаясь найти хоть один белый лист, видел его, но он тут же, прямо на моих глазах, чернел и съеживался.
— Что за фигня??? — закричал я. — Там было столько белых листов! Куда делись мои благие поступки??
— Они совершенно неважны, — развела руками ангел. — Все адвокаты попадают в Ад. А вы, Шальков, разве не знали?
Где-то в глубине души я, скорее всего, всегда это знал. В конце концов, разве мы хорошие люди? Разве сам я был святым, когда за гонорары нехилого размера брался защищать преступников, к которым у меня не было никаких чувств, кроме омерзения? С другой стороны, такова была моя работа, моя профессия, которая на земле, между прочим, считалась одной из почетных. Думал ли я когда-либо, что моя душа отправится гореть в Преисподнюю? Конечно, мне приходилось допускать эту мысль, но вот чтобы меня отправили на сковороду к чертям только за то, что я адвокат?? Это мне даже в голову не приходило…
— Пройдемте, Шальков, — вырвала меня из раздумий Камиэль, выдернув из моей огромной папки, уже черной, как смола, ту самую красную страницу моего резюме, которое для Небесных Сил сводилось к одному единственному
