В нескольких метрах от меня, опираясь на винтовку, стоит молодой парень. Приклад уперт в песок, а позади него небольшой камень, частично прикрывающий ноги афганца. Так что есть шанс, что в случае промаха я не раню этого моджахеда — мне сейчас только этого не хватает.
Делаю шаг в его сторону.
— Смотрите сюда!
Ну, теперь, главное — не промазать!
Бросок — есть!
Мой «Боуи» втыкается в приклад. Не совсем туда, куда я стремился попасть, но и так тоже вполне ничего. Перехват, замах — и нож Масуда косо застревает рядом. За такой бросок мне бы дед Майкл настучал по ушам! Но ведь это чужой нож?
Ну и что? Подзатыльник я бы всё равно заработал.
— Я мог убить тебя сразу! — кричу я своему противнику. — Но мне не нужно оружие — я готов это сделать даже голыми руками! Ну?!
По всем канонам и обычаям — это вызов. Не принять его, потребовать оружие, это «потерять лицо». Да, здесь не Китай, но похожее понятие есть и у афганцев. Да и у викингов, говорят, такое тоже было. Ничего удивительного — там нравы не сильно отличались от здешних…
Понимаю Ширвани, ему нужно было устроить показательную кровавую расправу над трусливым американцем, но вот помогать ему отчего-то неохота. Он предпочел ножи, значит был уверен в превосходстве своего бойца. А что он сделает теперь? Прикажет продолжать бой, вернув нам оружие? Это после моего демонстративного броска? Есть шанс, что я снова метну нож, но на этот раз уже не в винтовочный приклад.
Все взоры оборачиваются на главаря.
— Пусть будет так!
Масуд отбрасывает камень и с рычанием прыгает на меня.
А вот тут пойдут уже совсем другие дела… рукопашному бою нас учат. Всех, но некоторые потом ещё учатся и сами, за свои, между прочим, деньги! Я как раз из таких очумелых. Сильно сомневаюсь, что мой противник проходил подобную школу.
Проворот на ноге — противник промахивается, его удар проваливается в пустоту. А вот мой — достает до цели. Бородач хватается за плечо — больно! А что же ты ждал?
Снова бросок! Вот же неутомимый! У него, что, железные мускулы?
Бац!
Так, меня он тоже достал. Не понимаю, как, но это ему удалось. Мы заплясали по кругу, выискивая нужный для удара момент.
Нервничает Масуд. И его вполне можно понять. Для него этот поединок — это шанс! Шанс быть замеченным командирами, заработать уважение к себе, как к мужчине — здесь это очень многое значит. И вот, казалось бы, судьба улыбнулась! Ширвани заметил, раз выдвинул его в качестве бойца от лица всех. Теперь красиво и эффектно (а главное, кроваво) зарезать глупого американца — и ты на коне! И вдруг — такой обидный облом (как говорят русские)! Отчего эти неверные так цепляются за свою никчемную жизнь?!
И не выдержали нервы — рванул вперед афганец! Всё поставив на этот безудержный натиск, отбросив в сторону все предосторожности. Нельзя быть слишком осторожным перед глазами такого множества соотечественников.
«Он слишком боится смерти, не решается доверить свою жизнь воле Аллаха!» — вот вынесут такой вердикт товарищи и командиры — и всё…
Рискнул Масуд, доверился своим чувствам и слепой ярости!
Рывок!
Удар!
Словно пушечное ядро просвистело около виска — аж ветром повеяло!
Но — мимо… всего на пару сантиметров.
Мой ответный удар не был столь силен и эффектен. Но он был точен — моджахед сунул правую руку под мышку левой руки и прижал её. Больно! И дыхание я ему сбил. Похоже, что и ребро сломал, вон, как он скривился.
Пропускаю его мимо себя и дергаю левой рукой за правое плечо, раскручивая противника на себя. А он ещё по инерции стремится вперед, вот и разворачивается, сам того не желая, навстречу ещё одному удару.
Открыто у него солнечное сплетение — туда и бью!
Масуда вырвало кровью, ноги его подгибаются, и он тяжело рушится на песок.
Жив?
Присаживаюсь на корточки, стараясь держаться вне зоны поражения.
И правильно!
Левая его рука, не достаёт до меня всего на ладонь!
Не только жив, а ещё и зол до крайности. Вот только сил на нормальный удар уже нет…
Он дважды пытается встать — бесполезно, ноги не держат и дыхания не хватает.
Встаю и поворачиваюсь к Ширвани, делаю несколько шагов в его сторону.
— Машалла! — развожу руками. — Твой воин смел и силён, Ширвани! Но, Аллах не даровал ему победы сегодня! Кто мы, чтобы выражать своё несогласие с его волей?
Дипломатия…
А вот, что ответит главарь?
Оспорит волю Аллаха?
Ну-ну… он тоже не о двух головах. Всё происходило на глазах у всех, бой был честным. Ну, это если с моей точки зрения судить, афганцы могут думать и иначе.
Но своё обещание Ширвани должен теперь исполнить.
Он молчит, теребит бороду.
Взгляд главаря останавливается на Масуде, перескакивает на полковника, на моджахедов…
Не дожидаясь, пока он примет решение, подхожу к тому молодому парню, в винтовку которого я так удачно метнул оба ножа. Наклоняюсь и выдергиваю из приклада свой «Боуи», оставляя на месте оружие противника. Возвращаюсь и втыкаю нож в землю около неподвижного Масуда.
Поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Ширвани. В его глазах застыло непонимание.
— Он воин! А воин должен иметь хорошее оружие! Мой нож — хороший нож! Пусть владеет — заслужил!
Поторопился я? Опередил решение командира?
С военной точки зрения — так. А с точки зрения афганцев?
В толпе звучат одобрительные выкрики — местное население оценило жест!
— Хорошо! — Поднимает руку вверх главарь. — Ты честно выиграл бой! И будешь нашим гостем два дня!
Угу, а заодно ещё и гарантией того, что наша авиация не станет бомбить вашу колонну на марше назад…
Через три дня, когда я выпрыгнул из автомобиля у ворот базы, меня сразу же запихали в вертолет и отвезли
