В кузове какие-то мешки лежали. Илья взрезал один из них, а там галеты в бумажных пакетах. Взял одну, протянул Лощилину:
– Похрустим попозже. А сейчас в кабину.
Илья мотор запустил, прогрел. Чувствовалась мощь.
– До назначенного времени ещё час, – посмотрел Илья на часы. – Что делать будем?
– Хорошо бы по дороге от села на Боёво или Дерлово.
Илья сразу смекнул: Володя хочет присмотреть пути отхода. Разумно, но для этого придётся проезжать через мост, там наверняка застава. Нет, не подходит. Тронул грузовик. О, как идёт! Танк на колёсах! Выехал за село, за первым поворотом с дороги съехал, развернулся:
– Так, Лощилин. Езды до нефтебазы нам пятнадцать минут. Пока отдыхаем, в восемь выезжаем. Теперь решаем, кому что делать.
– Ты сбиваешь ворота, подъезжаешь к ДОТу. Немцы не сразу поймут, что происходит. Я бросаю в амбразуру гранату. Как ахнет, лезу в ДОТ. В сектор обстрела баки попадают?
– Нет. Придётся пулемёт снимать, выбираться из ДОТа. Или через распахнутую дверь с руки огонь вести.
– Сгодится. Дистанция-то мала, не промахнусь.
– Если не загорится, попробую поближе подобраться и гранату бросить, ты только в задницу мне не попади.
Лощилин засмеялся:
– Кто хочет голову прикрыть, а кто самое дорогое.
Похрустели галетами. После них, безвкусных, вроде сухого печенья, захотелось пить.
– Лучше бы не ел, – осерчал Володя.
– Ну и сидел бы голодным.
Илья поглядел на часы, завёл мотор. Надо прогреть, чтобы тянул ровно, не чихал, быстро реагировал на педаль газа.
Без пяти восемь. Илья медленно выехал на дорогу.
– Умеют же фрицы технику делать! – позавидовал Лощилин. – Сиденья мягкие, кожа натуральная, а у нас из брезента.
– Закончится война, возьмём себе трофеями.
– О, когда это будет! – вздохнул Володя.
Да, не скоро. Илья даже знал год и дату, но говорить не стал. Зачем? Всё равно не поверит. Дорога шла под уклон, совсем небольшой. Грузовик набрал скорость, свернул на пустую улицу, что вела к нефтебазе. Навстречу колонной по одному шли караульные. Где находится лейтенант, Илья не видел. Когда капот закрыл разводящего, Илья крутанул руль. Один тупой удар за другим, крики. Похоже, раздавил всех, а кого не успел, достреляет командир. На полном ходу ударил в ворота, сбил часового за воротами, повернул круто влево, и газу! Но грузовик был тяжёл, скорость набирал медленно. Один из пулемётчиков, стоявший у ДОТа, нырнул в дверь. Бац! Грузовик ударил в ДОТ передним бампером, мощно. Пулемётчики даже огонь открыть не успели. Илья голову успел повернуть вправо, а Лощилина уже нет на пассажирском месте. И тут же автоматная очередь. Володя показался, махнул рукой:
– Сдай назад!
Илья отъехал на несколько метров. Лощилин в ДОТ нырнул, быстро выскочил оттуда с пулемётом. Затвор взвёл, от пуза, с рук, открыл огонь. Трассеры были, хорошо показывали место, куда били пули. Половину ленты Лощилин выпустил, а огня нет: не горит проклятый бак! Если пустой? Лощилин перенёс огонь на другой бак. Почти сразу показалась струйка горящего бензина. А Лощилин перенёс огонь на другие баки, громко крича:
– А, суки! Горите вы все синим огнём! А-а-а!
Огонь разгорался быстро, пламя выше баков взметнулось.
– Володя, в машину! Есть шанс уехать!
По машине и по разведчикам никто не стрелял. Видимо, охрана была в растерянности, а может, опасалась стрелять по целям на территории базы. Да уж чего бояться, если полыхает вовсю. Мотор после удара в ДОТ заглох, но сейчас завёлся с полоборота. Лощилин пулемёт бросил: лента израсходована. Илья развернул грузовик, поехал к выходу. Лощилин высунул в окно двери автомат и, как только увидел немца у КПП базы, расстрелял его. Илья выехал на улицу, свернул влево. Навстречу катит «Хорьх», легковая машина уровня «Мерседеса». На такой ездили офицеры не ниже полковника. Илья грузовик разгонять начал и, когда машины сблизились, крутанул руль влево. Удар! «Хорьх» отлетел в сторону и лёг набок. Илья снова добавил газу. Уже на окраине села на дорогу выбежал лейтенант. Илья притормозил, Лощилин распахнул дверь, протянул командиру руку и буквально втащил его в кабину. Помощь – дело нужное, ибо «Бюссинг» здоров и высок, ступенька кабины почти на уровне пупка.
– Как у вас? – командир был возбуждён.
Илья ответить не успел. Со стороны нефтебазы взрыв, местность озарилась багровым светом.
– Фуникова не видели?
– Никак нет.
– Сафронов, налево, к мосту. Если у моста застава – сбей.
– Понял.
На мосту полицейские, двое. Возбуждены зрелищем разгоравшегося после взрыва пожара, подняли руку, пытаясь остановить грузовик и узнать, что случилось. Илья снёс их бампером, машину слегка подбросило, когда она задними колёсами проехала по телам полицейских.
– Тормози! – приказал Архангельский.
Илья затормозил. Все выбрались из кабины, посмотреть. На месте нефтебазы бушевало море огня. Горели сотни тонн бензина, и потушить его было невозможно, если только специальной пеной, так её ещё не было. Снова раздался взрыв, к небу пламя взметнулось. Это взорвался ещё один бак или ёмкость.
– Эх, если бы Фуников был здесь, как было бы славно! – сказал Лощилин.
– Да, не думал, что обойдётся без потерь, славно сработали. Так, машину бросаем и уходим вправо. Надо к вечеру на запасной точке сбора быть.
Запасная точка была у Седмиховки. Илья развернул грузовик, направил его в реку, выпрыгнув в последний момент. Грузовик со всплеском упал в воду, погрузился. Мотор и кабина скрылись под водой, а брезентовый полог кузова виднелся.
Пробежали с километр, потом лейтенант приказал спуститься в ручей. По нему шли, спотыкаясь, оскальзываясь и падая. Конец ноября, в мокром обмундировании холодно. Периодически по приказу лейтенанта выбирались на берег, бежали, чтобы согреться. Когда дыхание сбивалось, снова в ручей. По нему уже быстро не побежишь. Ручей как специально проходил в нужном им направлении. После пробежки километра в три лейтенант объявил привал. Никто не роптал на мокрую одежду, понимали – возможное преследование с собаками, надо сбить со следа. Хотя, как ни старайся, немцы всё равно вычислят путь отхода. После диверсии всегда старались уйти к своим. Это касалось как
