Итак, мы поднялись на холмы и через три дня прибыли в Буккестан. Он лежал в долине между холмами и представлял собой довольно большой город, построенный вокруг древних римских зданий, в которых еще сохранились стены, а вот крыши были заменены на тростниковые. Город не был защищен палисадом, однако на границе дорогу нам преградили трое, до этого прятавшиеся в будочке.
– Вы должны заплатить за вход в город, – сказал один.
– Кто вы? – спросил другой.
– Кьяртан, – представился я. Этим именем – оно было из прошлого, так звали злобного отца Ситрика, – я пользовался в Буккестане.
– Откуда вы? – продолжал расспрашивать второй. Он был вооружен длинным копьем с ржавым наконечником.
– Из Кумбраланда, – ответил я.
Все трое презрительно усмехнулись.
– Из Кумбраланда? – проговорил первый. – Имей в виду, у нас тут платят не козьим пометом. – Он расхохотался, довольный собственной шуткой.
– Кому вы служите? – поинтересовался я у него.
– Ярлу Кнуту Ранулфсону, – ответил второй, – и слава о нем дошла даже до Кумбраланда.
– Он знаменит, – с деланым восторгом согласился я, а затем заплатил им нарубленными кусочками серебряного браслета.
Сначала я, естественно, поторговался с ними, правда не слишком яростно, потому что все же хотел попасть в город и при этом не вызвать ни у кого подозрений. Так что мне пришлось смириться и отдать им серебро, которого у меня и так было мало. Вскоре мы уже ехали по грязным улочкам. Мы остановились на одной из ферм в восточной части. Хозяйка, вдова, уже давно отказалась от разведения овец и зарабатывала себе на жизнь тем, что принимала на постой путешественников, которых привлекали в эти места горячие источники, славящиеся своими лечебными свойствами. Только сейчас, добавила она, эти источники охраняют монахи, они требуют плату серебром со всех, кто хочет зайти в старые римские купальни.
– Монахи? – удивился я. – А разве это не земля Кнута Ранулфсона?
– А ему-то что за дело? – отмахнулась она. – Пока поток серебра исправно течет в его закрома, ему плевать, кто какому богу молится.
Как и большинство жителей города, она была из саксов, но говорила о Кнуте с явным уважением. Неудивительно. Он был богат, опасен и считался лучшим мечником во всей Британии. Поговаривали, что у его меча самый длинный и смертоносный клинок во всей стране, поэтому его прозвали Кнут Длинный Меч. Кроме того, он был горячим сторонником Зигурда. Если бы Кнут Ранулфсон узнал, что я нахожусь на его земле, Буккестан тут же заполонили бы даны, жаждущие моей смерти.
– Так ты приехал сюда на горячие источники? – обратилась ко мне вдова.
– Я ищу колдунью, – признался я.
Женщина перекрестилась.
– Да храни нас Господь, – поспешно произнесла она.
– Что мне сделать, – спросил я, – чтобы увидеть ее?
– Заплатить монахам, естественно.
Странные они, эти христиане. Утверждают, будто у языческих богов нет могущества и что старые верования – такой же обман, как железо Лудды, и в то же время, когда они заболевают, или когда бывает неурожай, или когда у них нет детей, они идут к ведьме – к колдунье, которая имеется в каждом городе. Священник читает проповеди, направленные против таких женщин, объявляет их порочными еретичками, а на следующий день платит им серебром, чтобы узнать свое будущее или свести бородавки с лица. Монахи Буккестана были такими же. Они охраняли римские купальни, распевали псалмы в церкви и брали серебро и золото за то, чтобы устроить желающим встречу с троллихой. Троллиха – это женщина-чудовище, и именно так я воспринимал Эльфаделль. Я боялся ее и одновременно хотел поговорить с ней, поэтому поручил Лудде и Райперу все организовать. Они вернулись и сообщили, что колдунья требует золота. Не серебра, а именно золота.
В это путешествие я взял ценности и почти все свои деньги. Пришлось забрать золотые цепи у Сигунн и двумя из них расплатиться с монахами. При этом я мысленно поклялся, что однажды вернусь сюда и заберу у них свои драгоценности.
На второй день нашего пребывания в Буккестане, когда наступили сумерки, я пошел на юг и запад, к холму, который нависал над городом. Этот холм славился тем, что на его вершине располагались могилы древних людей, такие ярко-зеленые курганы на фоне голых склонов. Вокруг таких курганов всегда обитают мстительные призраки, и, когда тропа привела меня в лес, где росли ясени, березы и вязы, я ощутил сильный озноб. Мне объяснили, куда идти, и предупредили, что, если я ослушаюсь, колдунья не покажется, однако сейчас я страшно жалел о том, что пошел один, без спутника, который оберегал бы мою спину. Я остановился, но не услышал ничего, кроме дыхания ветра в листьях да шелеста воды в ближайшем ручье. Вдова рассказала мне, что одни вынуждены ждать, когда перед ними появится Эльфаделль, по несколько дней. Порой даже к тем, кто заплатил серебром или золотом, колдунья вообще не выходит.
– Она может раствориться в воздухе, – сообщила вдова, перекрестившись. Однажды, добавила она, колдунья отказалась являться самому Кнуту.
– А ярл Зигурд? – спросил я. – Он тоже к ней ходил?
– Он приезжал в прошлом году, – ответила она, – и был очень щедр. Его сопровождал какой-то сакский господин.
– Кто именно?
– Откуда мне знать? Они ко мне на постой не просились. Ночевали у монахов.
– Расскажи мне все, что помнишь, – попросил я.
– Молодой, – начала она, – с длинными волосами, как у тебя. Но он точно был саксом. – Большинство саксов, в отличие от данов, стригли волосы коротко. – Монахи называли его Саксом, господин, – продолжала вдова, – но кем он был на самом деле, я не знаю.
– А он точно был знатным?
– Он был одет как благородный.
На мне была одежда из кожи и кольчуга. Я не видел в лесу никакой опасности и поэтому уверенно шел вперед, пока не обнаружил, что тропинка упирается в известняковый утес, рассеченный огромной трещиной, из которой вытекает ручеек и, обегая упавшие осколки, с громким журчанием устремляется в лес. Я огляделся по сторонам, но никого не заметил и ничего не услышал. Даже показалось, что и птицы замолкли, хотя наверняка это был плод воображения, разыгравшегося из-за беспокойства. Я различил следы на берегу у самой кромки воды, но потом убедился, что они давние, глубоко вздохнул, перебрался через камни и вошел в пещеру, узкий, похожий на щель
