– Я служу ярлу Кнуту, – ответил Лейф.
– А я – королю Эорику, – сказал Хакон таким тихим голосом, что я едва расслышал его.
Крепкий, длиннолицый юнец, он был одет в старую кольчугу с продранными на локтях рукавами. Кольчуга была ему велика, и я решил, что она отцовская. Еще у него на шее висел крест, в то время как у Лейфа – молот.
– Кто командует вашей армией? – спросил я у них.
Оба заколебались.
– Король Эорик? – предположил Хакон неуверенным голосом.
– Ярл Зигурд и ярл Кнут, – ответил Лейф, но также неуверенно.
И это многое объясняет, подумал я.
– Не Этельвольд? – уточнил я.
– И он тоже, господин, – подтвердил Лейф. Его трясло.
– А Беортсиг с армией?
– Да, господин, но он служит ярлу Зигурду.
– А ярл Хэстен служит ярлу Кнуту?
– Служит, господин, – ответил Хакон.
Этельфлэд права. Слишком много командиров и ни одного главнокомандующего. Эорик слаб, но его одолевает гордыня, и он не захочет подчиняться Зигурду или Кнуту, а эти двое, вероятно, презирают Эорика, однако вынуждены обращаться с ним как с королем, если хотят пользоваться его войсками.
– И насколько велика армия? – продолжил я.
Ни один из них не знал. Лейф предполагал, что десять тысяч, и это было нелепостью, а Хакон просто сообщил, что их уверяли, будто это самая большая армия, когда-либо атаковавшая саксов.
– И куда она движется?
И они опять не знали. Им сообщили, что Этельвольд станет королем Уэссекса, а Беортсиг – Мерсии и что эти два монарха наградят их землей. Когда же я поинтересовался, идут ли они на Винтанкестер, у обоих на лицах отразилось непонимание, и я догадался, что они никогда не слышали этого названия.
Я позволил Финану убить Лейфа. Тот умер отважно и быстро, с мечом в руке, а вот Хакон принялся умолять, чтобы к нему перед смертью привели священника.
– Ты дан, – напомнил я ему.
– И христианин, господин.
– Что, в Восточной Англии никто не молится Одину?
– Есть такие, господин, но их мало.
Это вселяло тревогу. Некоторые даны, конечно же, переходили в христианство, поскольку так было удобно. Хэстен настоял, чтобы его жена и дочери прошли обряд крещения, однако он сделал это только потому, что так мог выторговать у Альфреда более выгодные условия. Хотя, если Оффа солгал не во всем, жена Хэстена стала истинно верующей.
Сейчас, когда я стою перед лицом смерти, когда преклонный возраст затмевает красоты мира, я оглядываюсь по сторонам и вижу только христиан. Возможно, на дальнем севере, где лед даже летом сковывает землю, и остались те, кто приносит жертвы Тору, Одину и Фрее, но в Британии я таких не знаю. Мы скользим во мрак, к хаосу Рагнарёка, когда моря запылают огнем, земля расколется, а боги умрут.
Хакона не волновало, будет ли он держать в руке меч, для него главным было произнести свои молитвы, и, когда он договорил их до конца, мы снесли ему голову с плеч.
Я отправил новых гонцов к Эдуарду, на этот раз послал Финана, так как знал, что король обязательно выслушает ирландца. Вместе с ним я послал еще семь человек. Им предстояло ехать на запад, переправиться через Темез, а затем скакать во весь опор к Винтанкестеру или туда, где находится король. Они везли письмо, которое я написал собственноручно. Люди всегда удивлялись, обнаруживая, что я умею читать и писать. Меня научил Беокка, когда я был ребенком, и с тех пор я не утратил навыков. Альфред, естественно, требовал, чтобы его командиры умели читать, главным образом для того, чтобы он мог посылать нам свои наставительные письма, но после его смерти мало кто утруждал себя этим учением. В письме я написал, что даны страдают от излишнего количества вождей, они слишком надолго застряли к югу от Темеза, а я осложнил им жизнь, забрав лошадей и оставив со множеством раненых. Иди в сторону Кракгелада, призывал я короля. Собирай всех воинов, настаивал я, созывай фирд и выступай на данов с юга, а я выступлю в качестве наковальни, чтобы ты мог разгромить армию противника и превратить ее в пищу для ворон. Если даны двинутся дальше, я последую за ними по северному берегу Темеза и блокирую им пути к отступлению, но вряд ли они уйдут далеко. «Мы их держим в кулаке, ваше величество, и теперь тебе нужно сжать этот кулак».
Я приготовился ждать. Даны никуда не двигались. Мы видели черные столбы дыма вдали на юге, и это говорило нам о том, что их набегам подверглись новые территории Уэссекса, однако главные их силы оставались к югу от кракгеладского моста, который мы превратили в крепость. Теперь никто не мог пройти по мосту без нашего разрешения. Я ежедневно брал пятьдесят-шестьдесят человек, и мы патрулировали небольшой участок на южном берегу, чтобы убедиться, что даны сидят на месте. Я каждый раз возвращался в Кракгелад, недоумевая, почему враг так облегчает нам жизнь. По ночам мы видели отблески их бивачных костров, а днем – дым от пожарищ. Четыре дня не менялось ничего, кроме погоды. Дождь то лил, то прекращался, ветер поднимал рябь на реке. Однажды утром первые осенние туманы накрыли крепостные валы, а когда дымка растаяла, даны оказались на месте.
– Почему они никуда не движутся? – удивилась Этельфлэд.
– Потому что не могут договориться куда.
– А если бы их вел ты, – спросила она, – куда бы ты двинулся?
– На Винтанкестер.
– И осадил бы его?
– Захватил бы его.
В этом и состояла их проблема. Они знали, что люди будут гибнуть во рве вокруг бурга и на высоких стенах, однако это не повод, чтобы хотя бы не попытаться. Бурги Альфреда превратились для противника в загадку, которую они не могли решить, и мне тоже пришлось бы искать решение, если бы предстояло вновь брать Беббанбург, крепость, более неприступную, чем любой другой бург.
– Я бы пошел на Винтанкестер, – сказал я ей, – и я бы бросал людей на стены, пока крепость не пала бы, а затем посадил бы Этельвольда на трон и потребовал, чтобы за мной пошли западные саксы, и мы бы двинулись на Лунден.
Однако даны бездействовали. Они ссорились. Потом мы узнали, что Эорик хотел отправить армию на Лунден, а Этельвольд считал, что нужно атаковать Винтанкестер; Кнут и Зигурд между тем ратовали за то, чтобы опять переправиться через Темез и захватить Глевекестр. Получалось, что Эорик мечтал включить Лунден в границы своего королевства, Этельвольд – вернуть данное ему по рождению право, а Кнут и Зигурд – просто расширить подконтрольные им территории на юг до Темеза. Из-за их споров
