Но он сам нашел меня. Вскоре после полудня священник – видимо, тот самый, который снимал дом под церковь в центре поселка, – вошел в таверну и отряхнул мокрый плащ. С ним явились двое здоровяков – они следовали за попом, переходившим от стола к столу. Священник был старый, морщинистый и седой, в потрепанной черной рясе, на которой виднелись пятна, похожие на блевотину. Борода его свисала клоками, да и волосы он давно не расчесывал, но лицо было улыбчивое, а взгляд умный. Он глянул в нашу сторону, заметил висящий на шее у Финана крест и стал пробираться к нашему столу, расположенному у лестницы, которой пользовались шлюхи.
– Меня зовут отец Бирньольф, – представился поп Финану. – А тебя как?
Ирландец не назвался, просто улыбнулся, глядя священнику прямо в глаза, и промолчал.
– Отец Бирньольф, – торопливо повторил священник, будто и не спрашивал имени Финана. – А ты только что прибыл в наш городок, сын мой?
– Проездом, отец, проездом.
– Тогда, быть может, ты будешь так добр и пожалуешь монетку на распространение слова Божия в здешних краях? – сказал поп и протянул чашу для подаяний.
Двое его спутников, пугающего облика парни в кожаных куртках-безрукавках, с заткнутыми за широкий кушак длинными ножами, встали по обе стороны от него. Никто из них не улыбался.
– А если я предпочту отказаться? – спросил ирландец.
– Да благословит тебя Господь и в этом случае, – ответил отец Бирньольф.
Он был даном, и это меня покоробило. Мне до сих пор трудно поверить, что какой-нибудь дан может сделаться христианином, тем более священником. Взгляд попа упал на висящий у меня на шее молот, и Бирньольф отступил на шаг.
– Я никого не хочу обидеть, – смиренно промолвил поп. – Просто служу Всевышнему.
– Как и они, – заметил я, взглядом указав на ходившие ходуном и скрипевшие доски у нас над головой.
Священник рассмеялся, потом снова посмотрел на Финана:
– Если можешь помочь Церкви, сын мой, Господь возблагодарит тебя.
Финан сунул руку в кошель, и поп осенил себя крестом. Было очевидно, что он подходит только к путешественникам-христианам, а двое помощников нужны, чтобы защитить его в случае, если вмешается кто-то из язычников.
– Какой оброк платишь ты ярлу Зигурду? – полюбопытствовал я в надежде, что Зигурд сдирает с него непомерно большую плату.
– Я, хвала Господу, оброка не плачу. Это делает господин Эльфрик. Я собираю милостыню для бедных.
– Господин Эльфрик? – переспросил я, стараясь не выдать изумления.
Священник протянул руку за монетой Финана.
– Эльфрик из Берниции, – пояснил он. – Это наш покровитель, причем щедрый. Я недавно был у него.
Тут поп указал на пятна на рясе, словно они имели отношение к встрече с Эльфриком.
Эльфрик из Берниции! Некогда существовало королевство, называвшееся Берницией, и королями в нем были мои предки. Но государство это давно исчезло, поглощенное Нортумбрией, и уцелели от него лишь крепость Беббанбург да прилегающие к ней земли. Но моему дяде нравилось величать себя Эльфриком из Берниции. Удивительно, как ему не пришло в голову присвоить королевский титул?
– И что же делает Эльфрик? – поинтересовался я. – Швыряет вам объедки с кухни?
– Меня всегда тошнит в море, – с улыбкой заявил поп. – Боже милосердный, как я ненавижу корабли! Они качаются, понимаешь? То вверх, то вниз! Все вверх и вниз, пока желудок не сдается и ты не скармливаешь добрый обед рыбам. Но лорду Эльфрику угодно, чтобы я посещал его трижды в год, и мне приходится терпеть эту пытку. – Монетка упала в чашу, и священник повернулся к Финану. – Благодарствую, сын мой.
– Против морской болезни есть верное лекарство, отец, – сказал мой товарищ с улыбкой.
– Боже мой, неужели? – Бирньольф с мольбой воззрился на ирландца. – Скажи, сын мой!
– Сидеть под деревом.
– Ты насмехаешься надо мной, сын мой! Насмехаешься!
Поп вздохнул. Потом лицо его вытянулось, и неудивительно – я постучал по столу золотой монетой.
– Садись и глотни эля, – предложил я ему.
Он заколебался. Язычники внушали ему беспокойство, но золото манило.
– Хвала Господу, – изрек поп и опустился на скамью напротив.
Я посмотрел на двоих парней. Это были настоящие верзилы, с руками в пятнах от смолы, которой покрывают рыболовные сети. У одного вид был воистину пугающий: расплющенный нос на обветренном лице и кулаки как боевые молоты.
– Я вашего священника не убью, – обратился я к ним. – Так что нет смысла торчать тут, словно пара телков. Ступайте и раздобудьте себе эля.
Один поглядел на отца Бирньольфа. Тот кивнул, и детины удалились на другой конец комнаты.
– Добрые души, – сказал священник. – И следят за тем, чтобы тело мое пребывало в целости.
– Рыбаки?
– Рыбаки, как и ученики Господа нашего.
Мне стало интересно, имелся ли среди учеников распятого Бога такой же вот малый с расплющенным носом, шрамами на щеках и мутным взглядом. Возможно: рыбаки – народ суровый. Я проследил, как те двое уселись за стол, затем крутанул прямо перед священником монету. Блеснуло золото, потом кругляш забренчал, теряя скорость вращения. На миг он заплясал, потом лег. Я слегка подтолкнул его к попу. Финан потребовал принести еще одну кружку и плеснул в нее эля из кувшина.
– До меня дошел слух, – начал я, – что лорд Эльфрик нанимает воинов.
– Что именно ты слышал? – Взгляд священника не отрывался от монеты.
– Что Беббанбург – настоящая крепость и к ней не подступиться, но у Эльфрика нет собственных кораблей.
– Два – есть, – ответил отец Бирньольф осторожно.
– Чтобы нести дозор вдоль берега?
– Отгонять пиратов. И еще – да, иногда лорд нанимает корабли. Двух не всегда хватает.
– Я вот подумываю, – продолжил я, подняв монету и снова закрутив ее на столе, – что нам имеет смысл заглянуть в Беббанбург. Эльфрик дружелюбно относится к тем, кто не из христиан?
– Он дружелюбен, да… – Священник замялся, потом поправился: – Ну, быть может, не дружелюбен, но справедлив. С народом обращается хорошо.
– Расскажи мне о нем, – попросил я.
Монета играла на свету, отбрасывая блики.
– Лорд хворает, – сообщил отец Бирньольф. – Но его сын – человек способный.
– А как зовут сына? – Ответ, разумеется, был мне известен. Эльфрик, приходившийся мне дядей, украл Беббанбург, и его сын носил имя Утред.
– Утредом, – сказал поп. – У него есть сын того же имени. Замечательный мальчик! Всего десяти лет от роду, но такой крепкий и отважный – отличный парнишка!
– Тоже Утред?
– Это их родовое имя.
– Всего один сын? – уточнил я.
– У него было три, но два умерли во младенчестве. – Отец Бирньольф перекрестился. – Но старший выжил, хвала Господу.
«Вот ублюдок!» – подумал я, имея в виду Эльфрика. Назвал сына Утредом, а тот дал это имя своему первенцу, потому как Утреды всегда были владетелями Беббанбурга. Но Утред – это я, и Беббанбург только мой! Эльфрик, назвав так своего наследника, заявил всему
