– Они снова пошли, – объявил я.
Он тоже посмотрел в ту сторону, и я кинулся вперед. Я прыгнул к нему, и какую-то долю мгновения Кнут таращился на наступающих западных саксов, но быстро оправился, и Ледяная Злость метнулась к моему лицу. Она царапнула меня по скуле, проникнув между головой и шлемом. Не сознавая того сам, я издал боевой клич и ударил противника щитом в расчете сбить его с ног, но он выскользнул как угорь, отдернул руку с мечом, и лезвие рассекло мне щеку. Щит опустился ему на правую руку, и я вложил все свои силу и вес в этот удар, но Кнут смог отклониться. Я попытался рубануть Вздохом Змея на обратном замахе, но Кнут опять улизнул, и клинок пролетел мимо. В результате я совсем раскрылся: рука со щитом ушла влево, а державшая Вздох Змея – вправо. Тут я заметил, как ярл меняет руки, и Ледяная Злость оказалась в левой. Он бросился на меня с быстротой молнии, клинок пронзил мою кольчугу, кожаную поддевку, сломал ребро и вошел в тело. Кнут заорал, торжествуя победу, а я последним отчаянным движением махнул Вздохом Змея, и тот, ударив дана по шлему, оглушил его. Кнут повалился на спину, я упал на него, чувствуя, что грудь с засевшей в ней Ледяной Злостью полыхает болью, как горнило. Вздох Змея лег ему поперек горла. Помню, я стал пилить и видел рану, видел, как кровь фонтаном брызнула мне в лицо, как мой боевой клич перешел в крик боли и оба мы распростерлись на лугу.
Все исчезло.
* * *– Тише! – раздался голос. Потом громче: – Тихо!
Пылал огонь. Я чувствовал, что в маленькой комнате собралась толпа. Запах крови, горелого хлеба, дыма, гнилой соломы на полу.
– Он не умрет, – произнес другой голос, но не так близко.
– Копье проломило ему череп?
– Я вправил кость, теперь остается только молиться.
– Но меня не в голову ранили, – возразил я. – В грудь. Его меч попал мне в грудь. Снизу слева.
Меня никто не слушал. Я недоумевал, почему ничего не вижу. Повернул голову и смутно различил сияние.
– Господин Утред пошевелился. – Голос принадлежал Этельфлэд. Я ощутил, что ее маленькая ладонь покоится на моей левой руке.
– Это грудь, – настаивал я. – Передай им, что меня ранили в грудь, не в голову.
– Череп заживет, – произнес человек, тот же самый, который говорил про вправленную кость.
– Я ранен в грудь, болван! – заорал я.
– Похоже, он пытается что-то сказать, – заметила Этельфлэд.
Я сжал пальцы правой руки и ощутил знакомую шершавость кожаной оплетки. Вздох Змея. Волна облегчения разлилась по мне: что бы ни случилось, я держу меч в руке, и он перенесет меня в Валгаллу.
– Валгалла, – промолвил я.
– Похоже, просто стонет, – шепнул мужчина поблизости.
– Он так и не узнает, что убил Кнута, – произнес другой.
– Узнает! – яростно возразила Этельфлэд.
– Госпожа…
– Узнает! – не сдавалась она, и ее пальцы крепче сжали мои.
– Я знаю. Я перерезал ему глотку, мне бы не знать.
– Просто стонет, – повторил мужской голос совсем близко.
По моим губам мазнули груботканым полотном. Пронесся поток холодного воздуха, послышался шум – в комнату явно входили. С полдюжины человек затараторили разом, потом кто-то склонился надо мной и провел ладонью по лбу.
– Он не умер, Финан, – тихо сообщила Этельфлэд.
Финан промолчал.
– Я убил его, – сказал я ирландцу. – Но он был быстр, даже быстрее тебя.
– Иисус милосердный! – воскликнул Финан. – Не представляю, как буду жить без него. – В голосе его звучала тоска.
– Я не умер, ирландский ты ублюдок, – выругался я. – Нам еще предстоит сражаться вместе, тебе и мне.
– Он говорит? – спросил Финан.
– Просто стонет, – ответил мужской голос.
Я догадался, что народу в комнате прибыло. Ладонь Финана исчезла, ее место заняла другая.
– Отец! – Это был Утред.
– Прости, если был суров с тобой! – похвалил я. – Ты молодец! Ты сразил Зигурда! Теперь твое имя узнают.
– Господь милосердный! – воскликнул Утред, потом убрал руку. – Господин!
– Как он? – Это произнес король Эдуард Уэссекский. Послышался шорох – это присутствующие опускались на колени.
– Долго не протянет, – доложил кто-то.
– А господин Этельред?
– Его рана серьезна, господин, но, полагаю, он будет жить.
– Слава Богу! Как это случилось?
Последовала пауза, никто не хотел отвечать.
– Я не умираю, – сказал я, но никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
– На господина Этельреда напала шайка данов, – начал один из присутствующих. – В конце битвы. Большинство язычников сдались, но эти попытались убить господина Этельреда.
– Я не вижу раны, – произнес король.
– Она в задней части черепа, господин. Шлем смягчил удар, но острие копья пробило его.
«Задняя часть черепа, – подумал я. – Задняя, какая же еще!»
Я засмеялся. Это было больно. Я перестал смеяться.
– Он отходит? – спросил голос поблизости.
Пальцы Этельфлэд сжали мои еще крепче.
– Просто задыхается, – сказала она.
– Сестра, – произнес король.
– Тише, Эдуард, – резко оборвала его Этельфлэд.
– Тебе следует быть у одра мужа, – строго заметил король.
– Назойливый маленький пердун, – бросил я ему.
– Я там, где хочу быть, – произнесла Этельфлэд тоном, который прекрасно был мне известен. Теперь никто не смог бы ее переспорить. Но никто и не пытался, хотя некий голос пробормотал о непристойности такого поведения.
– Все они вонючие придурки, – сказал я ей и почувствовал, как ее ладонь гладит меня по лбу.
Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в очаге.
– Его приобщили святых тайн? – осведомился король немного спустя.
– Он бы этого не хотел, – сказал Финан.
– Ему следует приобщиться, – настаивал Эдуард. – Отец Утред!
– Не Утред это! – огрызнулся я. – Его зовут отцом Иудой. Ублюдок должен был стать воином!
К моему удивлению, отец Иуда рыдал. Когда же прикоснулся ко мне, руки его дрожали. Он прочитал надо мной отходную молитву. Когда закончил, то приложил пальцы к моим губам.
– Он был любящим отцом, – сказал отец Иуда.
– Да ничего подобного! – возразил я.
– Трудный был человек, – произнес Эдуард, но не без симпатии.
– Вовсе не трудный! – яростно воскликнула Этельфлэд. – Просто он был счастлив, только когда сражался. Вы все боялись его, а на самом деле он был благородным, добрым и упрямым. – Она разрыдалась.
– Эй, женщина, прекрати! – велел я. – Тебе ведь известно, что я терпеть не могу плачущих баб!
– Завтра мы выступаем на юг, – объявил король. – И возблагодарим Бога за великую победу.
– Победу, которую принес тебе господин Утред, – сказала Этельфлэд.
– Которую он нам принес, – согласился король. – А Господь позволил ему это сделать. И мы будем строить бурги в Мерсии. Эта работа угодна Господу.
– Отец хотел бы, чтобы его погребли в Беббанбурге, – вставил отец Иуда.
– Я хочу, чтобы меня похоронили с Гизелой! – заявил я. – Только я не умираю!
Разглядеть я ничего не мог, даже огонь очага. Точнее, я видел какую-то гигантскую пещеру, в которой было темно и светло одновременно. Пещеру, озаренную какими-то странными огнями. Где-то далеко в полумраке маячили фигуры, и мне показалось, что одна из них – Гизела. Я крепче сжал рукоять Вздоха Змея, когда боль снова пронзила меня, заставив дугой выгнуть спину, отчего боль
