– Мертвец солгал, – ответил я. – Бьорн солгал.
Эрик повернулся ко мне. Лицо его было суровым.
– Я говорил, что не надо пытаться тебя одурачить, – сказал он, – но ярл Хэстен настаивал на этом.
Эрик пожал плечами и посмотрел на Пирлига, на его кольчугу и истертые рукояти мечей.
– Но ты тоже одурачил нас, господин Утред, – продолжал Эрик. – Сдается, ты знал, что этот человек – воин, а не священник.
– Он и воин, и священник, – сказал я.
Эрик поморщился, наверное вспомнив, как умело Пирлиг победил на арене его брата.
– Ты солгал, – печально сказал он. – И мы солгали, но все равно мы могли бы вместе захватить Уэссекс. А теперь?
Он посмотрел вдоль настила моста.
– Теперь я не знаю, выживет мой брат или умрет.
Он снова поморщился.
Теперь Зигфрид лежал без движения, и на мгновение мне подумалось, что он уже ушел в зал мертвых, но потом он медленно повернул голову и наградил меня злобным взглядом.
– Я буду молиться за него, – сказал Пирлиг.
– Да, – просто отозвался Эрик. – Пожалуйста.
– А что делать мне? – спросил я.
– Тебе? – озадаченно переспросил Эрик.
– Оставить тебя в живых, Эрик Тарглисон? Или убить тебя?
– Ты обнаружишь, что нас нелегко убить, – ответил он.
– Но я все-таки убью тебя, если придется.
Последние две фразы заключали в себе настоящие переговоры. Правда заключалась в том, что Эрик и его люди попали в ловушку и были обречены, но, чтобы убить их, нам пришлось бы прорубиться через грозную «стену щитов», а после уложить отчаянных людей, которые думали лишь об одном: как бы забрать с собой в иной мир как можно больше врагов. Я бы потерял двадцать или даже больше воинов, а остальные мои гвардейцы были бы искалечены на всю жизнь. Я не хотел платить такую цену, и Эрик знал это. Но еще он знал – я заплачу ее, если он не будет вести себя разумно.
– Хэстен здесь? – спросил я, поглядев на сломанный мост.
Эрик покачал головой.
– Я видел, как он уплыл, – сказал он, кивнув вниз по течению реки.
– Жаль, – ответил я, – потому что он нарушил данную мне клятву. Если бы он был здесь, я бы отпустил вас всех в обмен на его жизнь.
Эрик пристально глядел на меня несколько биений сердца, прикидывая – правду ли я сказал.
– Тогда убей меня вместо Хэстена, – наконец проговорил он, – и позволь остальным уйти.
– Ты не нарушал данной мне клятвы, – сказал я. – Поэтому ты не обязан отдавать мне жизнь.
– Я хочу, чтобы эти люди жили, – со внезапной горячностью проговорил Эрик, – и моя жизнь – малая цена за это. Я заплачу ее, господин Утред, а ты в обмен пощадишь моих людей и отдашь им «Покорителя волн».
Он показал на корабль своего брата, который все еще стоял в маленьком доке, там, где мы высадились.
– Это честная сделка, отец? – спросил я Пирлига.
– Кто может измерить цену жизни? – ответил Пирлиг вопросом на вопрос.
– Я могу, – резко ответил я и снова повернулся к Эрику. – Цена такова. Вы оставите все оружие, с которым пришли на мост. Вы оставите ваши щиты. Вы оставите ваши кольчуги и ваши шлемы. Вы оставите ваши браслеты, цепи, броши, монеты и пояса. Вы оставите все ценное, Эрик Тарглисон, и тогда сможете взять корабль, который я для вас выберу, и уплыть.
– Корабль, который ты для нас выберешь, – повторил Эрик.
– Да.
Он слабо улыбнулся:
– Я построил для брата «Покорителя волн». Это я нашел в лесу дерево для его киля. То был дуб со стволом прямым, как весло, и я сам его срубил. На шпангоуты и брашпиль корабля, на его форштевень и палубный настил, господин Утред, пошло еще одиннадцать дубов. Мы проконопатили корабль шерстью семи медведей, которых я собственноручно убил копьем, и я сам сковал гвозди для него в свой кузне. Моя мать соткала парус для этого судна, я сплел для него канаты и посвятил его Тору, убив своего любимого коня и окропив его кровью нос корабля. Корабль этот нес меня с братом сквозь шторма, туман и лед. И он, – Эрик повернулся, чтобы посмотреть на «Покорителя волн», – он прекрасен. Я люблю этот корабль.
– Ты любишь его больше жизни?
Мгновение Эрик поразмыслил над моим вопросом, потом покачал головой:
– Нет.
– Тогда вы уйдете на судне, которое я выберу сам, – упрямо проговорил я.
Возможно, на том и закончились бы наши переговоры, но тут под аркой, где норвежская «стена щитов» стояла лицом к лицу с моими войсками, поднялась суматоха и шум.
На мост явился Этельред и потребовал, чтобы его пропустили в ворота. Эрик озадаченно посмотрел на меня, когда нам передали эту весть, и пожал плечами.
– Он здесь командует, – сказал я.
– Итак, мне понадобится его дозволение, чтобы уйти?
– Да, – ответил я.
Эрик велел «стене щитов» пропустить Этельреда на мост, и мой кузен ступил на него со своим обычным нахальным видом. Алдхельм, командир его гвардии, был его единственным спутником.
Не обращая внимания на Эрика, Этельред негодующе подступил ко мне.
– Ты полагаешь, что имеешь право вести переговоры от моего имени? – обвиняющим тоном бросил он.
– Нет.
– Тогда что ты тут делаешь?
– Веду переговоры от своего имени, – сказал я. – Это – ярл Эрик Тарглисон, – представил я норвежца по-английски, но после снова перешел на датский. – А это – олдермен Мерсии, господин Этельред.
Эрик в ответ слегка поклонился Этельреду, но зря потратил на него вежливость. Этельред оглядел мост и сосчитал людей, которые здесь укрылись.
– Не слишком много, – резко сказал он. – Все они должны умереть.
– Я уже предложил им жизнь, – ответил я.
– У нас есть приказы! – едко бросил мне Этельред. – Взять в плен Зигфрида, Эрика и Хэстена и доставить их к королю Этельстану.
Я увидел, как глаза Эрика слегка расширились. Я думал, он не говорит по-английски, но теперь понял: он, должно быть, выучил наш язык достаточно, чтобы понять слова Этельреда.
– Ты нарушаешь приказы моего тестя? – с вызовом спросил Этельред, не получив от меня ответа.
Сдержавшись, я терпеливо ответил:
– Ты можешь сразиться с ними здесь, но тогда потеряешь много хороших людей. Слишком много. Ты можешь поймать противников в ловушку, но, когда начнется прилив, судно поднимется к мосту и спасет их.
Это будет трудно проделать, но я научился ценить корабельное искусство норманнов.
– Или ты можешь избавить Лунден от их присутствия, – продолжал я. – Как раз это я и собираюсь сделать.
Алдхельм издевательски захихикал, полагая, что мой выбор был
