В Эофервике ожидали возвращения короля Ивара, и многие жители, боясь мести датчан, покинули город. У Эгберта, конечно, имелась личная стража, но большинство телохранителей бросили его, так что теперь стражников насчитывалось всего двадцать восемь человек. И ни один из них не захотел умирать за короля, который видит надписи на стенах, а оставшиеся жители даже не потрудились покрепче закрыть городские ворота или попробовать защитить палисад. Поэтому армия Гутреда вошла в город, не встретив никакого сопротивления. Мало того, нас приветствовали как желанных гостей.
Думаю, жители Эофервика считали, что мы явились защищать их от Ивара, а не отбирать корону у Эгберта, но даже когда они узнали правду, то все равно выглядели вполне довольными.
Разумеется, их особенно воодушевило присутствие святого Кутберта. Эадред водрузил гроб святого в церкви архиепископа, открыл крышку, и народ столпился, чтобы посмотреть на мертвеца и помолиться ему.
Вульфера, архиепископа, не было в городе, но отец Хротверд все еще был там и до сих пор читал свои безумные проповеди. Он немедленно прилип к Эадреду. Полагаю, Хротверд тоже видел надпись на стене. Что же касается меня, то я видел лишь кресты, нацарапанные на дверях домов. Это был знак, что здесь живут христиане, но большинство выживших датчан тоже на всякий случай выставили кресты. A люди Гутреда были настроены грабить. Эадред пообещал им распутных женщин и горы серебра, но теперь аббат прилагал все усилия, чтобы защитить христианский город от датчан Гутреда.
Беспорядки все-таки были, но небольшие. У горожан хватило ума самим предложить нашей армии монеты, еду и эль, чтобы не допустить грабежей, а Гутред обнаружил ящики с серебром во дворце и раздал деньги своим воинам. Ну а если учесть, что в тавернах имелось много эля, пришельцы из Камбреленда были вполне довольны и даже счастливы.
– Что бы сделал на моем месте Альфред? – спросил меня Гутред в первый же вечер, проведенный в Эофервике.
Я уже начал привыкать к этому вопросу, потому что Гутред каким-то образом убедил себя, что Альфред – король, которому стоит подражать. На сей раз Гутреда интересовало, как поступить с Эгбертом, которого нашли в королевской спальне. Его притащили в большой зал, где он упал перед Гутредом на колени и поклялся ему в верности. То было странное зрелище: один король, стоящий на коленях перед другим в старом римском зале, освещенном жаровнями, которые наполняли дымом верхнюю часть помещения. За спиной у Эгберта на коленях стояли его придворные и слуги, и все они, шаркая, ползли вперед, чтобы тоже присягнуть на верность Гутреду.
Эгберт казался старым, больным и несчастным, в то время как Гутред весь светился молодостью, здоровьем и силой. Я нашел кольчугу Эгберта и отдал ее Гутреду. Он надел ее, потому что это придавало ему царственный вид. Гутред был приветлив и великодушен со свергнутым королем: поднял его с колен и расцеловал в обе щеки, а потом вежливо пригласил сесть рядом с собой.
– Убей старого ублюдка, – посоветовал Ульф.
– Я желаю проявить милосердие, – царственно проговорил Гутред.
– Идиотское желание, – резко ответил Ульф.
Он был в дурном настроении, потому что не обнаружил в Эофервике и четверти того, что собирался награбить. С другой стороны, Ульф нашел здесь двух близняшек, которые ублажили его, поэтому не слишком жаловался.
После того как церемония подошла к концу и Эадред проревел благодарственную молитву, Гутред отправился вместе со мной прогуляться по городу.
Думаю, он хотел показать свою новую кольчугу, а может, просто проветриться, ибо дворец был наполнен дымом. Он пил эль в каждой таверне, шутил с людьми на датском и на английском, поцеловал не меньше пятидесяти девушек, а потом вдруг повел меня на укрепления, и некоторое время мы шагали молча, пока не дошли до восточной окраины города. Там я остановился и бросил взгляд через поля туда, где река блестела в лунном свете, словно лист серебра.
– Вот здесь погиб мой отец, – сказал я.
– С мечом в руке?
– Да.
– Это хорошо, – кивнул Гутред, забыв на миг, что он христианин. – Но для тебя то был печальный день.
– Не такой уж и печальный, – возразил я, – потому что я встретил ярла Рагнара. И мне никогда особо не нравился мой отец.
– Не нравился? – удивленно спросил Гутред. – Почему?
– Он был слишком угрюмым, – ответил я. – Люди жаждали его одобрения, а получали недоброжелательность.
– Значит, ты похож на него.
Пришел мой черед удивиться.
– Я?
– Мой угрюмый Утред, – сказал Гутред. – Весь – сплошной гнев и угроза. Так посоветуй, что мне делать с Эгбертом?
– Лично мне по душе предложение Ульфа.
– Ульф убил бы кого угодно, потому что это избавило бы его от всех проблем. A что бы сделал на моем месте Альфред?
– Думаю, это не важно.
– Нет, важно, – настаивал Гутред, – поэтому ответь мне.
Было в Гутреде что-то такое, что всегда заставляло меня говорить ему правду, ну или почти всегда. У меня возникло искушение ответить, что Альфред вытащил бы старого короля на рыночную площадь и отрубил бы ему голову, но я знал, что он сроду такого не сделал бы. Пощадил же Альфред своего предателя-кузена после Этандуна, оставил в живых своего племянника Этельвольда, хотя этот племянник имел больше прав на трон, чем он сам.
– Он бы не стал убивать Эгберта, – вздохнул я, – но Альфред – набожный дурак.
– Он не дурак, – возразил Гутред.
– Его приводит в ужас неодобрение Бога, – объяснил я.
– Ну что же, этого, пожалуй, стоит бояться.
– Убей Эгберта, мой господин! – воскликнул я. – Если ты оставишь его в живых, он попытается вернуть свое королевство. К югу отсюда у Эгберта есть поместья. Он может поднять тамошних людей, отведет их к Ивару, а Ивар захочет снова видеть Эгберта на троне. Эгберт – враг!
– Он старик, больной и испуганный, – терпеливо отвечал Гутред.
– Вот и избавь престарелого ублюдка от страданий, – гнул свое я. – Если пожелаешь, я сделаю это для тебя. Я еще никогда не убивал королей.
– A тебе бы хотелось?
– Я убью его для тебя, – повторил я. – Эгберт позволил своим саксам резать датчан! Он не так жалок, как ты думаешь.
Гутред неодобрительно посмотрел на меня.
– Я знаю тебя, Утред, –
