Глава 1
Четверг 2 марта 1978 года, день
Ленинград, Красноармейская улица
«Четверг. Завтра, значит, пятница…» Моя левая рука напряженно подрагивала. Тарелка горохового супа, наполненная щедрой Карповной до самых краев, угрожающе кренилась то в одну, то в другую сторону. Я пробирался к свободному столику, не сводя с бунтующей посудины укоризненного взгляда. Бефстроганов с макаронами в правой руке вели себя не в пример флегматичней.
Да, меня опять слегка потряхивало. Ведь за пятницей наступит та самая суббота. А потом – то самое воскресенье. Два дня – две давно запланированных операции. Кучно пошло… И не развести никак.
Со вздохом невольного облегчения я сгрузил свой обед на стол и оглянулся. За мной, забавно прикусив уголок губы, торопилась со своими тарелками Мелкая.
Тоже была та еще операция, пусть и в масштабах школьной столовой… Добрый ангел раздатки, тайком подкармливающая балбесов, что спускают обеденные деньги на сигареты, смотрела на меня, пока я излагал свою просьбу, мудрыми глазами черепахи Тортиллы.
– Да знаю я твою девочку. – Карповна согласно прикрыла набрякшие веки. – Правильная.
– Вот, – суетливо всучил я ей пачку талонов на обеды, – здесь на март. Хорошо?
– Хорошо. – Морщинистые щеки дернула усмешка.
– Меня здесь не было? – уточнил я напоследок, обеспокоенно заглядывая в выцветшие от старости глаза.
– Не было, не было, – согласилась она и припечатала вослед: – Монте-Кристо недорощенный…
Не знаю, когда и как Карповна пошушукалась с Мелкой и что именно ей сказала, но одной проблемой стало меньше, и я вздохнул с облегчением.
«Четверг. Завтра, значит, пятница… – Я понял, что стою, уставившись взглядом в белокафельную стену, и одернул себя. – Все будет пучком, не дрожи».
Оглянулся – Томки с Яськой не видать, наверное, побежали «носики попудрить».
– Ну как у тебя дела? – сел рядом с Мелкой.
Та чуть заметно дернулась, приоткрыла рот для ответа…
– О, наш герой! – Напротив опустилась «завуч по внеклассной». В глазах ее светилась веселая приязнь. Следом ожидаемо возникла Мэри, с горкой творожных ватрушек, конвертов с яблочным повидлом и припудренных румяных булочек на тарелке. Советская сдоба под молоко явно произвела на американку впечатление, и за прошедшие полтора месяца щечки у нее округлились.
Да, эта контрастная парочка – брюнетка из КГБ и рыжая с не стершимися до конца повадками хиппи – все время теперь таскаются вместе и, похоже, получают от этого какое-то удовольствие. Хихикают о чем-то своем на переменках; порой торопливо срываются куда-то из школы сразу после последнего урока. А один раз даже выбрались с чердака, словно две лисы из удачного загула по курятнику – в пыли, паутине, но с одинаково довольными улыбками на мордочках, только и разница, что одна была огненно-рыжей, а другая – чернобурой. Потом как-то очень быстро в заброшенной астрономической башне зашевелились ремонтники, пошел слушок о найденном в глухом углу школьном телескопе времен чуть ли не мироведческих кружков конца двадцатых годов… Теперь я с огромным удивлением наблюдал за совершенно неожиданным зигзагом истории – на глазах оживающей школьной астрономической обсерваторией.
Присутствие оперативницы КГБ в школе меня забавляло. Да, было сразу понятно, что не я тому причиной: идет обычная контрразведывательная профилактика по иностранке да мягкий поиск подходов на перспективу. Однако ведь где-то за стенкой Большого Дома пытаются нащупать и меня…
«Знали бы они, как близко к их сотруднику я нахожусь», – думал я порой и позволял себе щуриться на брюнетку чуть снисходительно. Похоже, ее это слегка интриговало.
– Мы вчера в горкоме комсомола были, – посерьезнев, сказала «завуч». – Поздравляю: слух о нашем выступлении туда уже дошел. Актив города с интересом ждет финала.
Мэри на секунду оторвалась от перемалывания ватрушки и энергично покивала, подтверждая сказанное.
– Ну… – развел я руками в показном недоумении, – пусть ждут, я же не против.
– Может, – предложила брюнетка, – показать, пока есть время, режиссеру? Нормальному режиссеру, – уточнила она быстро, увидев, как я покривился, – наверняка ведь опытный взгляд найдет что улучшить.
Я задумался было, потом решительно затряс головой:
– Нет, сейчас главное – настрой выступающих. Это, – я прищелкнул пальцами, – свое, выстраданное. Это они будут выплескивать. А режиссер со стороны превратит их в неловких марионеток. Нет.
– Возможно… – По Чернобурке не было заметно, чтобы мой отказ ее как-то расстроил. – Я думаю, что у нас и сейчас хорошие шансы на победу.
– Еще бы… – хмыкнул я, невольно посмотрев на Мэри.
Над переносицей у комитетчицы нарисовалась задумчивая складочка. Она даже жевать стала медленнее.
– Но мы тоже молодцы, – торопливо добавил я.
Чернобурка наклонилась вперед и нравоучительно помотала приподнятой вилкой:
– Нет, Андрей, ты не прав – все идет честно. Но ход мыслей… перспективный. – Она покосилась на увлеченно вгрызшуюся в песочный коржик Мэри и, чуть поколебавшись, добавила: – Кстати, если будут еще идеи… по внеклассной работе – you are welcome[2].
Я уставился на нее, быстро просчитывая.
«А что, это вариант. Вполне можно зайти и с этой стороны. Все равно мне для задуманного куратор будет нужен…»
– Что? – Чернобурка прочла что-то по моему лицу, и взгляд ее оживился любопытством. – Есть мысли?
– Есть. – Я решительно отложил в сторону помятую алюминиевую вилку и подался ей навстречу: – Школьная поисковая экспедиция по местам боев на майские. Дней на пять. Десять – двенадцать школьников, два-три руководителя.
– Что искать-то? – не поняла «завуч».
– Непогребенных. Именные вещи. Документы. Награды.
– Ох… – Она посмотрела на меня с удивлением и каким-то неожиданным уважением. Прикрыла на пару секунд глаза, что-то прокручивая в уме, потом отмерла. – Мне надо будет подумать… И посоветоваться. А есть что-то на примете?
Я кивнул:
– Под городом Холм в Новгородской области есть Пронинский лес. Там наши в сорок втором замыкали Демянский котел – силами сведенных в морскую бригаду курсантов-подводников, рыбаков с Арала и моряков Каспийской флотилии. Немцы называли их
