Меня передернуло – в своем исследовательском порыве я как-то совсем забыл, что сижу по-прежнему под дождем и мне реально холодно. Встав, огляделся и направился к ближайшей ёлке с огромными разлапистыми нижними ветками. Мне подумалось, что возле ствола, под плотной кроной, должно быть сухо и комфортно. Забравшись в эту природную живую пещеру, порадовался, что не ошибся, внутри было сухо, а множество старых высохших иголок гарантировало достаточно мягкое ложе. Первым делом разделся, одежду можно было выжимать, что я, в принципе, и проделал. Более или менее не мокрой была кожаная куртка, сухой её, правда, тоже не назвать, в отличие от джинсов, футболки, кроссовок, носков и трусов. В общем, я промок насквозь. Меня слегка потряхивало от озноба, поэтому, надев снова влажные трусы и футболку с курткой, оставил джинсы с кроссовками досыхать на ковре из иголок, а сам сгрёб с другой стороны ствола иголки в кучу и зарылся в них, свернувшись калачиком и постаравшись рукой накидать на голые ноги как можно больше этого импровизированного одеяла. Несмотря на колющие всё тело иголки, вырубился почти сразу – слабость, усталость, да еще и вся эта странная ситуация выбили из колеи. Организм требовал отдыха, и он его получил.
Сколько проспал, не знаю. Проснулся как-то резко. Рывком приподнявшись и распахнув глаза, огляделся. «Увы, я всё там же, и это не сон», – пришла грустная мысль. Дождь уже закончился, а сквозь просвет между более тонкими ветками с одной стороны проглядывали лучики солнца. Я нахмурился, пытаясь сопоставить время, и что-то у меня не вязалось. От родителей я выехал после обеда, в два часа дня, рассчитывая, что к шести вечера, несмотря на воскресные пробки, точно доберусь до дома. До аварии успел проехать где-то половину пути, времени было почти четыре, потом сколько-то валялся в отключке, очнулся, снова валялся, и вот поспал под ёлкой. Ночь, что ли, проспал, а сейчас раннее утро? Во всяком случае, я чувствовал себя изумительно свежо: усталость отступила и даже мастера, устроившие в моей голове кузницу, взяли как минимум отгул, что меня, вспоминая недавние ощущения, чертовски порадовало.
Вздохнув, надел влажные джинсы с кроссами и выполз на свет. Солнце стояло в зените, и было очень тепло, по ощущениям градусов двадцать. В кожаной куртке меня стало сразу припекать, но это даже порадовало – вещи были еще влажными, и такая сушка была необходима. А еще проснулся жуткий голод. Желудок выл благим матом и требовал жрать.
– Заткнись, сволочь! – в сердцах воскликнул я. – Не видишь, мы в полной заднице?
Но желудку было плевать, он продолжал настойчиво требовать чего-нибудь и желательно побольше. «Шоколадка!» – пронзила меня мысль. Когда выскакивал от родителей, на случай задержки в пути прихватил со стола батончик Nuts. В отличие от телефона, оставшегося в машине на зарядке, батончик все время был в куртке. «Где же ты?» Я похлопал себя по карманам. «Ура! Нашёл!» Правда, смявшийся в тонкий блин батончик выглядел не очень эстетично, но мне было плевать. Осторожно раскрыв обертку, быстро проглотил содержимое и, вылизав фантик от остатков шоколада, на автопилоте положил обертку обратно в карман. Воспитание, блин! Кто-то не задумываясь выбросит мусор прямо под ноги, а кто-то дойдет до ближайшей урны. «А я же из культурной столицы, дойду и до далекой урны», – поприкалывался я над рефлексами, вбитыми в меня родителями. Печально вздохнул. Как они сейчас? Ведь я не отзвонился и не сказал, что добрался и что всё хорошо.
«Мало, – заорал желудок, – давай ещё». Я снова вздохнул, курочка-гриль сейчас бы точно спасла отца народной демократии, как сказал бы Остап Бендер. Мысль об аппетитной курочке пришла, когда я задумчиво провожал взглядом какого-то пернатого, перелетавшего на другую ветку. Решительно тряхнул головой, прогоняя образ пышущего жаром блюда с тушкой, покрытой хрустящей и румяной корочкой, занялся делом. А именно выбором направления, куда мне идти.
Приложив ладони к ушам и оттопырив их посильнее, начал медленно поворачиваться, пытаясь уловить хоть какие-то звуки цивилизации. Бесполезно – только природный фон, птички, лес. Ни звуков машин, ни людей, кричащих на весь лес: «Ермолов Сергей, ау-у-у!» Ага, прямо вот все бросились меня искать, чтобы спасти от неминуемой смерти от голода. «Жра-а-ать», – в унисон моим мыслям заорал желудок. Фуф. Ну-ка ещё разок по кругу и медленно. Еще раз повернувшись вокруг своей оси, с по-прежнему оттопыренными с помощью рук ушами – тот еще Чебурашка, если смотреть со стороны, – внимательно прислушался, ловя посторонние для леса звуки. Вот! Кажется, там! В той стороне, где светило находящееся в зените солнце, то есть строго на юг, раздался явно посторонний для окружающей меня природы шум. Постоял, пытаясь повторно уловить то, что, в принципе, могло оказаться всего лишь плодом воспаленной фантазии человека, попавшего в беду и очень сильно желающего, чтобы всё поскорее закончилось. Ага! Все-таки не послышалось. Глухой удар повторился в той же стороне. Я попытался его идентифицировать, но никаких толковых совпадений с раздавшимся звуком не возникло. «Нужно подойди ближе», – решил я.
Бросив взгляд на странный алтарь в центре поляны, взял курс строго на солнце и, не спеша лавируя между огромными соснами и редкими, но тоже немаленькими елями, пошел в сторону раздававшегося шума. Гулять по такому лесу действительно приятно: головокружительно чистый воздух, мягко пружинящая под ногами хвоя и минимум растительности под ногами, мешающей наслаждаться такой прогулкой. В общем, обстановка, располагающая к размышлению о себе любимом и о ситуации в целом. А ситуация, мягко говоря, странная. Странность первая – авария. Лобовое столкновение с камнем такого размера, падающим с черт знает с какой скоростью, в девяносто девяти процентах случаев приводит к летальному исходу. Один процент выживает благодаря чуду, оно же божественное вмешательство. Допустим, в моем случае как раз и сработали высшие силы, но в таком случае я должен был очнуться возле машины, на
