Люди быстро спешились и остановились. Впрочем, от дождя и от ветра не спасало ничего. Кажущаяся милой полянка, на которой решили развести костер и разбить лагерь, очень быстро превратилась в настоящее грязевое болото.
Княжич Игорь Ингварьевич подошел к огню и стал греться, а боярин Евпатий Львович стал рядом с ним.
– Вот, княжич, такая вот она, дорога дальняя. Ничего предусмотреть нельзя.
– Да уж, Евпатий Львович. А ты скажи, до деревни сколько верст-то?
– Господь ведает. Ладно, Игорек, стой грейся, я пойду веток еловых нарублю, хоть постелем их, а не то, словно свиньи, в грязи спать будем.
– А мы что, тут на ночь остаемся?
Боярину Евпатию, конечно же, не хотелось оставаться здесь на ночь, но он понимал, что ехать по такой погоде – верх глупости.
– Да, Игорек, будем здесь ночевать.
– Я тогда тоже пойду с вами ветки рубить! А то ты потом меня высмеивать будешь. Скажешь, что я в сторонке стоял, пока мужи ратные трудились.
Боярин Евпатий Львович улыбнулся. Воспитанник схватывает все на лету. Главное, чтобы не заболел, а то вон ведь какая погода.
Дождь прекратился только на следующий день. Хотя сказать, что он прекратился, было бы не совсем верно. Скорее, стих и временами совсем не шел. Тогда боярин Евпатий продолжил путь к Чернигову, до которого оставалось не так уж и далеко, так как, несмотря на то что ехали неспешно, почти не делали остановок.
Княжич Игорь сильно раскашлялся.
– Чего ты, Игорек, – с небольшой тревогой в голосе спросил боярин Евпатий у своего воспитанника, – не захворал?
– Да нет, Евпатий Львович, это просто чего-то в горло попало, вот и кашляю.
Боярин Евпатий несколько успокоился, но буквально спустя минуты две-три княжич вновь стал кашлять.
– Чего, опять что-то в горло залетело? – спросил Евпатий Львович.
– Ага, все не могу отплюнуть! – ответил княжич Игорь, продолжая кашлять.
Ближе к вечеру подъехали к небольшой деревеньке. Из хат во все щели валил дым. Видимо, люди топят очаги по-черному, но что делать – надо к ним на ночлег проситься. Лучше места не найти, а опять ночевать под открытым небом нельзя, точно все заболеют.
В деревне рязанцев приняли радушно. Пустили в хаты к огню, понимая, что такие люди в долгу не остаются. Хозяин хаты, в которой расположились боярин Евпатий Львович и княжич Игорь, был человек уже немолодой, лет шестидесяти. Немощным дедом его назвать было сложно, так как в нем сохранилась еще сила, но седая борода и почти полностью седые волосы выдавали возраст.
– Ох, княжич, какие у тебя сапожки – загляденье! Я их сушить к очагу поставлю, а то ведь они у тебя насквозь промокли.
– Игорь! – грозно проговорил боярин Евпатий Львович. – Тебя где угораздило в лужу-то наступить? Я и не приметил!
– Да я не наступил, а зачерпнул, – ответил княжич, – когда ветки рубил.
– А чего не сказал-то?
Княжич раскашлялся и виновато опустил глаза.
– Ну, я тебя точно никуда с собой брать не буду. Ты ведь что, разве не понимаешь, что коли ноги промочил, то вмиг замерзнешь и заболеешь! Что молчишь!
Княжич опять прокашлялся и почесал рукой затылок, давая понять, что у него нет никакого ответа.
– Ты дитятю не ругай, – вмешалась хозяйка, немолодая женщина. Она подошла к княжичу, слегка поклонилась ему и поднесла руку ко лбу.
– Да он же весь горит!
Боярин Евпатий Львович укусил губу. Вот дурак! Конечно, теперь княжич точно захворает. Надо же так сглупить, ведь за этим отроком только и глядеть надо. Пользы – чуть! Пять веток срубил, зато сапогом зачерпнул из лужи, и нет ведь сказать! Молчал. Спрашивал – чего кашляешь? В горле застряло! Ну отрок, вот выздоровеешь, я тебя точно отхлещу, чтобы впредь глупости не делал.
– Хозяйка, ему бы чего от кашля дать! – проговорил боярин.
– Да не надо, Евпатий Львович, людей-то беспокоить. Я просто немного спать хочу и замерз. Тело согреться пытается.
– Молчать! Разговорился тут. Надо было сразу сказать – зачерпнул сапогом из лужи!
– А ты бы, боярин, тогда ругаться стал. Сказал бы, неумеха и что даже ветки еловой срубить не можешь без злоключений!
– А что, можешь? Пей вон чай на малине. Может, пропотеешь и согреешься!
Впрочем, остановиться пришлось не на день и не на два. Княжич сильно захворал, и ехать дальше было просто невозможно. Боярин Евпатий Львович понимал, что надо ждать его полного выздоровления, и, даже когда княжич уже выздоровел, боярин еще неделю просто прожил в деревне. Сильно волновался Евпатий Львович о том, как бы хворь не вернулась.
Ничего, размышлял боярин, лучше немного подождать. Успею я, главное, чтобы помощь нам оказал черниговский князь Михаил Всеволодович. Успею.
На реке Воронеж
Зима приближается, подумал князь Олег Ингварьевич, смотря, как поутру все лужицы замерзли. Скоро уже снег пойдет. Говорят, прошлой ночью уже выпадал. Олег привел свою дружину к реке Воронеж, как и велел его дядя великий князь Юрий Игоревич. Там уже стояли князь муромский Юрий Давыдович и сам великий князь Юрий Игоревич. Князь Роман Ингварьевич, брат Олега, пока не явился, но дозорные сообщили, что его рать движется к условленному месту.
Князь Олег Ингварьевич послал своего коня рысью к стану Юрия Игоревича. Все собирались в шатре великого князя, чтобы решить, как одолеть басурман.
Известие о мученической смерти княжича Федора Юрьевича, которую тот принял в стане монголов, потрясла всех князей рязанских земель. Эхом к этой боли прибавилась весть о смерти княжны Евпраксиньи и княжича Ивана. Я крестный отец княжича Ивана, и я должен отомстить поганым и за смерть брата, и за смерть крестника, думал Олег. Монголы виноваты и в смерти Федора, и в смерти Евпраксиньи, которая не смогла найти себе место на белом свете без супруга.
Князь Олег Ингварьевич вошел в шатер. Он увидел старика в княжеских одеждах и дорогой броне. Великий князь Юрий словно разом постарел на пятнадцать лет. Князь
