– Может, – предельно хмуро произнес Александр Борисович Горбатый-Шуйский.
– А если Крым с Литвой сговорится, как не раз уже бывало? Да Казань в этот союз приведет по-родственному. Что, лучше нам от этого будет?
– Нет, – тихой разноголосицей произнесли бояре.
– А потому я спрашиваю вас: что делать станем? Для того вас и собрал, чтобы совет держать.
Бояре же только сильнее нахмурились и головы склонили. Делать-то в известной им парадигме было нечего. Земли доброй и угожей остро не хватало для должного испомещения воинства. А с тех небольших наделов, что выдавали большинству, лучшего ждать не приходилось. Ситуация усугублялась еще и тем, что в южных и восточных землях имелся острый недостаток рабочих рук из-за постоянных кочевых набегов, гробящих селян и уводящих в рабство.
И тут в дело вновь вступил Михаил Иванович Воротынский…
Надо сказать, что Иван Васильевич работал с этим «кадром» очень тщательно и не первый год. Подходы к этому человеку государь начал искать уже в первый год своего воплощения в этой эпохе. Знал Ваня, твердо знал, что командир из Воротынского добрый. А потому думал о том, как встроить его в дело свое.
Сначала требовалось сойтись. Найти общие темы для разговора. Понять, чем он живет, чем интересуется. Подружиться, добившись взаимного доверия. И только потом уже начинать встраивать в свои дела вполне классического аллодиального аристократа[78], каковым Воротынский и являлся. В один прекрасный момент Иван вызвал Михаила на откровенный разговор и поделился проектом военной реформы, чтобы обсудить в узком кругу, так сказать, да посоветоваться. Тот заинтересовался, оценив идею. Втянулся. Увлекся. И вот, когда психологически Воротынский оказался готовым, государь и предложил ему сделку, близкую по идее с той, что обыграл с дядей своим Михаилом Васильевичем Глинским.
Так или иначе, но выдержав нужную паузу, Михаил Иванович Воротынский встал, расправил плечи и, прокашлявшись, испросил права изложить думки свои. Государь подумал, что проект реформы, исходящий от боярина, будет воспринят мягче, чем от него лично.
Общая идея была проста, как два пальца в киселе. Если испомещенные разрываются между хозяйством и войной, то государю, как истинному благодетелю православному, надлежало им помочь. Как? Очень просто. Земли поместные свести в волости по тридцать тысяч четей в каждой. Над волостью поставить старосту, который всем хозяйством заведовать и станет. Помещиков же свести в роты по сто всадников, поставить над ними капитана и занять титульным делом. Тут и выездка, и махание клинками, и копейная сшибка, и прочее. А коли поход какой, то и мороки нет – рота поднялась и вышла в полном составе, не ломая себе голову делами хозяйскими.
Задумка не была локализована лишь малыми единицами – волостями. Воротынский, транслируя идею Ивана Васильевича, предложил волости сводить в уезды под рукой кастеляна, уезды в районы, ставя под префекта, а районы, в свою очередь, собрать в губернии под губернатором. Поначалу одну губернию, Московскую. Дабы посмотреть, как дело пойдет. А потом видно будет.
Таким образом получалось, что Московская губерния должна выставить двадцать семь добрых сотен конных в дальний поход хоть на месяц, а хоть и на год. И при оружии да броне, и обученных ратным премудростям, и при обозе. Да и с конями ситуация должна сильно выправиться, так как при каждом уезде полагалось держать по конезаводу небольшому для обеспечения нужд собственных.
Конечно, тех восьмисот десяти тысяч четей доброй и угожей пахотной земли, что требовалось для губернского ополчения, хватило бы для втрое большего поместного дворянства[79]. Но намного хуже обученного, снаряженного и вооруженного. А главное – с кучей проблем по сбору войск. Тут же выходило все без мороки и лишней возни. Государь приказывает воеводе, стоящему при губернии военным командиром. Тот транслирует его своим полковникам, которые по районам сидят. Те – майорам уездным, что должны капитанов волостных с ротами поднять… Быстро, стройно, удобно. Со всей губернии сбор в три дня! Раз – и две тысячи семьсот всадников доброго ряда уже под рукой государевой стоят. Да при обозе и запасах, оные положено было держать на местах в порядке и подновлять при необходимости.
Разумеется, для испомещенных, переводимых на новую форму службы, вводились и гарантии. Так, вдов их, коли кормилец помрет, общество должно было содержать пожизненно, а детей до вступления в брак или достижения восемнадцати лет. В случае увечья, не дающего выезжать в роте, содержание также сохранялось. Мало того, после двадцати пяти лет действительной службы поместные выводились в пенсион. Правда, семьи, увечные и старики не пустым балластом висели на обществе волостном или там уездном. Отнюдь. Они самым активным образом привлекались для иной различной службы на местах и помощи в хозяйственном устройстве…
Бояре возмущаться начали прямо с ходу и в немалом количестве. Чего только тут не выкрикивалось. И поруха старины доброй. И фактическое лишение испомещенных земельного держания. И уменьшение воинского контингента. И так далее. «Баба-яга», которая, как известно, «против», имелась всегда и везде, в любых эпохах да в товарных количествах.
Иван Васильевич ожидал такого развития событий, а потому заранее подготовился. Это ведь он только в церкви был Басилевсом и Автократором обозван. В реальности боярскую вольницу только еще предстояло сломать…
Погудели. Пошумели. И государь стукнул посохом о пол Грановитой палаты, призывая всех заткнуться.
– Михаил Иванович, – произнес он, – сам видишь, не все согласны с твоими думками. Не скрою, мне они по душе. Готов ли взяться за их претворение в жизнь?
– Готов, государь.
– А хватит ли времени? Удел твой далеко на юге. Ты ведь и сам в той же позиции, что и испомещенные. Службу надобно нести вдали от земель своих. Да со страстью и полной отдачей сил. Не захиреют ли земли твои без руки хозяйской?
– Так ежели назначишь держание из казны достойное, то и сдам я их. Дело-то важное. Что же я, без разумения?
Этот момент был заранее оговорен государем с Михаилом Ивановичем Воротынским. Тот поначалу желанием не сильно горел. Но позже согласился, глядя на успех дяди государя, ставшего первым в истории Руси
