– Чему ты удивляешься? – спросил господин Мархель. – Враг и не станет целиться вниз, в основание пирамиды. Он будет целиться в самый верх, в нас с тобой, – но ведь мы-то ему не по зубам, не так ли? – ну и чуть ниже. Я уже давно думаю на эту тему. Все то, что мы видим сейчас: саботаж, явный и скрытый, случаи неповиновения, снижение темпов – все это очень легко объяснить именно тонким, я бы даже сказал – деликатным вмешательством вражеской агентуры. И цель, которая стоит перед нами, – это найти способ обезвреживать ее еще до того, как она начнет активно себя проявлять.
– Интересная мысль, – сказал генерал. – И как ты это мыслишь?
– Следует исходить из того, что любой агент – это человек с двойной моралью. Так или нет? Та, глубинная, истинная его мораль – это как бы лицо, а вторая, та, что мы видим, – это как бы маска. А чем лицо отличается от маски? Чем, Йо? Не знаешь? Да просто лицо более пластично, а маска статична, и с этим ничего не поделать, даже если очень захотеть. Представь себе: тысяча человек, и все плачут. Тут выходишь ты и командуешь: смейтесь! И сразу становится ясно, кто в маске, а кто – настоящий. На таком вот сломе они все и попадутся.
– Интересная мысль, – повторил генерал. – А как ты это предполагаешь осуществить?
– Уж это-то предоставь мне, – сказал господин Мархель. – И знаешь что? Твой этот майор по особым поручениям – он сильно тебе нужен?
– Да как тебе сказать, – замялся генерал. – Потерплю, если надо.
– Я хочу его на это дело натаскать; по-моему, он парень толковый.
– Толковый-то он толковый… – Генерал не договорил. – Ладно, бери. Вельт!
Вошел и щелкнул каблуками майор Вельт.
– Поступаешь в распоряжение господина Мархеля, – сказал генерал. – Будешь ему во всем подчиняться, как мне. Понял?
На какой-то миг майор растерялся: губы его капризно надулись, глаза заморгали, и даже слеза блеснула. Но он, человек военный, взял себя в руки, судорожно выпрямился и четким штабным баритоном выразил свое полное и безоговорочное согласие с любым, даже таким бесчеловечным, решением генерала.
Инструктаж майора состоялся тут же.
– Значит, так, – сказал господин Мархель. – Слушайте и запоминайте. Вы будете работать с донесениями военнослужащих друг на друга. Какова ваша задача? Самым тщательным образом вы проведете статистическую обработку донесений и выявите следующие группы: первая – на кого поступает максимальное количество донесений; вторая – на кого их совсем не поступает; вычислите среднее количество доносов на один объект доносительства вообще и по категориям: рядовые, унтер-офицеры, младшие офицеры и старшие офицеры; вычислив это, установите поименно лиц, на которых падает среднеарифметическое и среднеалгебраическое число доносов – опять же вообще и по категориям. Произведете изъятие этих лиц. Далее: выявите субъектов доносительства, при этом обращая внимание на, так сказать, максималистов – агентура способна проводить подрывную работу и таким иезуитским методом – и на тех, кто вообще не пишет доносов; именно в этих группах наличие агентуры наиболее вероятно. Далее, выявите, кто именно донес на тех, кого вы подвергнете изъятию, и проведите поощрительные мероприятия – например, выдвиньте их на руководящие посты. Вся эта работа должна проводиться циклически, и цикл установим… ну, дней пять. Надеюсь, за пять-то дней будет набираться достаточный информационный массив?
– Гуннар! – восхищенно сказал генерал. – Почему ты не в контрразведке? Ты хоронишь свой талант!
– Эх, Йо, – сказал господин Мархель. – Ничего-то ты не понял. Мой талант куда больше того, что нужен контрразведчику. Я бы заскучал там через неделю.
– А изъять – это обязательно на расстрел? – спросил майор.
– Всех расстреливать? – задумался господин Мархель. – Хм… Что скажешь, Йо?
– Сколько это будет в абсолютных цифрах? – спросил генерал.
– За цикл – десять-пятнадцать единиц, – сказал майор.
– Расточительно это – всех. – Генерал посмотрел на господина Мархеля. – По-моему, расточительно. Нет уж, давайте расстреливать только самых отъявленных. Ну, двух-трех, не больше. А остальные пусть работают. Сделаем трудовой лагерь – ну и пусть искупают трудом.
– Так ты что же, хочешь за предательство наказывать только уменьшением пайка и переводом в ночную смену? – спросил господин Мархель. – Смешно, Йо, ей-богу.
– А ты что предлагаешь?
– Может, на время их работы убирать щиты и снимать маскировочные сети? Так сказать, поднявший меч – от меча и…
– А потом опять навешивать? Не-ет, надо что-то другое… Погоди! А пусть-ка они роют туннель под каньоном! А? Подумай только…
– Ты гений, Йо! Дай я тебя обниму!
– Подумай-ка, сразу двух зайцев…
– Ведь и не скажешь, что генерал! Гений, умница, эрудит!
– …и работа тяжелее, и цель достиг…
– Это историческое решение, Йо!
– …потому что никакой бомбой…
– …довести до всеобщего сведения как пример беспримерной стойкости в борьбе с объективными…
– …и пропускная способность никак не меньше…
– Готовь приказ!
– Будет приказ. Надо только штрафников поднакопить…
– Не беспокойся, будут тебе штрафники!
Исчезновение Баттена было плохим предзнаменованием. Для Петера во всяком случае. Петер знал Баттена три года и только в последнее время стал по-настоящему понимать, какой же это пройдоха. В отличие от Менандра, скажем, Баттен никак не афишировал свои способности и потому казался просто везунчиком, простым и славным парнем, события вокруг которого сами собой складываются в наиболее благоприятный ряд. Он был до чрезвычайности скромен, этот Баттен, и цель у него была тоже достаточно скромная, хотя и вполне респектабельная по нынешним горячим временам: выжить. Просто выжить. И вот он-то, чующий любую опасность за много-много дней до того, как она возникнет на его маленьком горизонте, – вот он-то и исчез.
Надо сказать, что исчезновение это встревожило и господина Мархеля – правда, другой своей стороной.
– Я предупреждал! – потрясая перед носом Петера каким-то свернутым в трубку листком, надо полагать доносом – то ли на Баттена, то ли на самого Петера, – злобился он. – Я еще во-он когда предупреждал вас о бдительности! И что же? Пропадает человек, без которого мы – как без рук! Агентура знает, куда нацеливать свои удары! Где мы теперь возьмем техника?
– Я извещу главного редактора, – сказал Петер. – Пришлет кого-нибудь.
– Нет, это я извещу главного редактора, – жестко сказал господин Мархель. – А то действительно пришлет кого-нибудь. Черт вас всех побери, – тоном ниже сказал он, – ну что бы вы без меня делали?
Лето кончилось внезапно, в одну ночь. И так оно
