Весь следующий день в караване с тревогой ждали бури. Седовласый, накануне отвесивший дорогому племянничку звучный подзатыльник, сегодня держался к нему подозрительно близко. Внимательные глаза Гаррона тоже то и дело поворачивались в сторону невозмутимых эльфов, но там было тихо: ни один из перворожденных ни словом, ни делом не намекнул на вчерашнее, хотя взгляды, которыми они одарили вернувшегося сорванца, были весьма далеки от благодушных. А вот на темного было страшно смотреть — он появился в лагере лишь к утру, злой как демон, с бешено горящими глазами. Только раз взглянул на дерзко помахавшего ему ручкой сопляка, и бывалые воины мгновенно сообразили: что-то случилось. Причем такое, что теперь придется караулить юнца день и ночь, ни на минуту не оставляя рядом с эльфом, которого пацан всего за пару дней успел достать до самых печенок.
Через несколько часов после рассвета Гаррона на посту сменил Весельчак, к полудню на место наблюдателя заступил Аркан, которому бойкий на язык мальчишка тоже неожиданно понравился. За обедом молчаливую вахту от соратников принял Молот. После обеда — Ирбис, который после сокрушительного поражения от Урантара считал себя обязанным суровому Стражу… да что там говорить! Участвовали почти все. Герр Хатор постоянно хмурился, гадая про себя, как бы поделикатнее выкрутиться из щекотливой ситуации. Даже купеческие дочки подметили неладное и за весь день хорошо, если пару раз рискнули высунуть наружу нос, боясь послужить причиной нового конфликта.
Один Белик оставался беззаботен и неизменно весел, словно сгустившееся над караваном напряжение его нисколько не затронуло. Ближе к вечеру он вдруг сорвался в галоп. Карраш, проигнорировав сердитый окрик Дядько, в несколько огромных прыжков скрылся из виду. А когда вернулся — слегка запыхавшийся, но ужасно довольный, то с гордым видом прогарцевал перед строем скрипучих повозок и остановился перед испуганными Илимой и Лилькой, не обращая внимания на ворчание суровой поварихи и крайне недовольную физиономию купца.
Белик шутливо поклонился дамам, а затем с преувеличенным почтением передал им крупного зайца — толстого, упитанного, ушастого. Только почему-то черного цвета.
— Это вам, красавицы. В знак моего искреннего расположения.
— Какой он славный! — умилилась Лилька, принимая подарок.
— Ушастый! — буркнула Ивет, демонстративно отвернувшись. — И вонючий к тому же. Фу!
— Вы обе правы, — елейным голоском согласился пацан. — Но в вареном виде, можете мне поверить, он будет очень даже ничего. Тихий, смирный, молчаливый…
В этот момент грызун, оказавшийся не мертвым, а всего лишь оглушенным, истошно заверешал, дернулся и под слаженный визг перепугавшихся от неожиданности девушек сиганул с повозки. Да так шустро, что даже настороженных с самого утра «караульных» поневоле разобрал смех.
Караванщики хохотнули, а кто-то даже засвистел вслед отчаянно петляющему зверьку, который с невероятной скоростью ринулся к спасительным зарослям. Совершив поистине сумасшедший зигзаг и заложив крутой вираж на повороте, он почти добрался до обочины, но тут один из эльфов обернулся, неуловимым движением вскинув лук. Никто и ахнуть не успел, как пронзенный насквозь грызун упал на густую траву и, дрыгнув лапками, испустил дух.
В воцарившейся неловкой тишине Элиар неторопливо подъехал и прямо с седла подцепил упитанную тушку.
— Отличный выстрел, прямо в сердце! — громко похвалил его Белик. — Туда ему и дорога, ушастому.
Светлый пренебрежительно фыркнул, но ответить не соизволил — подвесил добычу к седлу, после чего развернулся и снова присоединился к сородичам.
— Ой… ну, зачем он?! Пусть бы себе бежал, — расстроилась Лилька. — У нас же хватает припасов.
— Не переживай, — донесся до бессмертных успокаивающий голос Белика. — Все равно он был старым и некрасивым… ну, где ты видела такую шкуру у зайца посреди лета? Наверняка больной. Зато теперь он уже не черный, а красный… кровь ведь у всех одинакова. И она смывает различия в поле, возрасте, форме ушей и даже цвете глаз. К тому же наш уважаемый посол избавил зайчика от позора и позволил сохранить чистоту породы, потому что он сейчас совсем не темный, а очень даже ничего. А длинные уши можно просто обрезать, чтобы не мешали в котле, хотя с ними как-то привычнее…
Гаррон неверяще обернулся. Торк, да что же творит этот ненормальный пацан?! На что он намекал, когда упомянул про длинные уши?! Да еще обозвал забитого зайца во всеуслышание темным. Он не может быть настолько сумасшедшим!!
Таррэн как-то очень спокойно посмотрев на умничающего юнца, на мгновение пересекся с ним взглядом, потом чуть кивнул, показывая, что все правильно понял, и так же спокойно отвернулся.
А вот Дядько внезапно помрачнел. Затем придержал своего флегматичного скакуна, дождался мальчишки и коротким знаком велел ему спешиться. Белик, пожав плечами, так же молча повиновался.
Никто не слышал, о чем они говорили, пока тяжело катящиеся повозки грохотали мимо. Ни один из настороженно озирающихся караванщиков не сумел разглядеть лица сурового дядьки, но им с лихвой хватило и того выражения, что на мгновение проступило на всегда веселой физиономии маленького сорванца, — это была такая жгучая ненависть, что от нее замирало сердце. Было в неподвижном взгляде пацана что-то действительно страшное. Какая-то мертвая злоба, иссушающая душу. Однако вместе с тем в голубых глазах, неотрывно следящих за удаляющимися спинами бессмертных, стояла боль. А еще — холодное презрение к собственной судьбе, какое бывает только у приговоренных к смерти.
Белик с трудом оторвал горящий взгляд от спины темного эльфа и хищно улыбнулся. После чего пристально наблюдающий за ним Гаррон с холодком осознал, что пацан, несмотря ни на что, от своего не отступится. И это будет война — настоящая кровавая война, в которой очень скоро появятся первые трупы.
ГЛАВА 6
Деревня показалась внезапно. Сперва повеяло дымком, откуда-то издалека донесся собачий лай, которому ответил глухой волчий вой из глубины леса. Затем оживились усталые кони. Еще через полчаса деревья подались в стороны, а вдоль дороги потянулась вереница вспаханных полей, на которых колосились пышные хлеба.
— Ну наконец-то… — проворчал Аркан, поправляя сползший набок плащ. — Я уж думал, опять придется ночевать на земле. Ан нет, вот они — Малые Овражки… рыжий, не спи!
— Пива хочу — сил нет, — мечтательно прикрыл глаза Весельчак, мерно покачиваясь в седле. За его спиной раздалось
