— А если не найдешь?
— Значит, прибью позже.
— В чем дело? Что случилось? — взволнованно переглянулись воины, когда спустя полчаса Дядько все-таки вернулся — задумчивый, слегка обеспокоенный, но один.
Страж успокаивающе кивнул ожившему за эти дни купцу и дал отмашку трогаться. Как получилось, что он внезапно взял на себя извечные функции Гаррона, не понимал даже сам Гаррон, но, как ни странно, не возражал. Поэтому ничего удивительного, что суровые воины беспрекословно встали и, наскоро перекусив, запрыгнули в седла.
Караван снова растянулся по дороге скрипучей вереницей и медленно двинулся на запад, к недалекому уже Бекровелю и его младшей сестре — Борреве, до которой и вовсе было рукой подать. После чего воинов ждут горячая мыльная ванна, тугой мешок с полновесным золотом, услужливые девушки и отдых, отдых, отдых…
Весельчак в очередной раз за день покосился на притихший лес и снова помрачнел: дурной мальчишка так и не показался на глаза. Ни утром, ни даже к полудню явиться не соизволил. Просто исчез из охраняемого лагеря, как привидение, и где-то шлялся до сих пор, совершенно не думая, что его могут хватиться. Вон как народ обеспокоился, уже готовы самолично прибить дурака за эти выходки, да жать — некого пока убивать. Даже строгий дядька начал тревожиться и все чаще косился на далекие холмы, тщетно надеясь увидеть на одном из них знакомую фигуру. Бесполезно: пацан как в воду канул. И Карраш вместе с ним. Успокаивато только одно: неутомимый гаррканец был рядом, а значит, присмотрит, обогреет, накормит и защитит, если потребуется. А то и по запаху найдет обратную дорогу.
Рыжий не успел додумать последнюю мысль, как издалека наконец-то донеслось знакомое рычание. Следом послышался быстро нарастающий грохот копыт, за ближайшим холмом возникло облачко пыли, затем донеслось раздраженное фырканье, и, наконец, Карраш выскочил на зеленую верхушку холма. Он тяжело дышал, будто только что без остановки одолел трудный путь до Аккмала и обратно, взмыленные бока ходили ходуном, с бархатных губ капала пена, но он отнюдь не выглядел измученным. Скорее, возбужденным.
— Явились! — сердито фыркнул Ирбис, незаметно переводя дух: Карраш не только вернулся сам, но и примчал молодого хозяина обратно. Вон сидит в седле, как прикованный. Бледноват малость, но это верно с недосыпа — чай, с середины ночи где-то болтался, стервец.
При виде невредимого Белика рыжий согласно кивнул.
— Зад бы надрать сопляку за такие выкрутасы!
— Не возражаю, — поддержал друга Аркан.
Караванщики с одинаковым пониманием переглянулись: как ни странно, на этот раз мнение было единодушным — дерзкий мальчишка заставил их беспокоиться, все глаза уже проглядели и чуть головы не сломали, гадая, что могло случиться. Упал? Покалечился? Украли?! Выследили и убили?! Всего два дня прошло после нападения, и тут — нате вам! Этот неразумный сын осла опять резвится в свое удовольствие, наплевав на опасность, доводы разума и истрепанные нервы товарищей!
— Вы где шлялись? — мрачно осведомился у племянника Дядько, едва его конь поравнялся с подножием холма.
— Гуляли, травки искали полезные, — безмятежно отозвался сверху Белик, не пытаясь спуститься.
— Травки, говоришь?
— Ну да. Мне как раз понадобились для поправки пошатнувшегося здоровья, а то в присутствии некоторых ушас… в смысле отдельных личностей… оно заметно подпортилось.
Дядько зло прищурился:
— А предупредить ты не мог?!
— Гм. В полночь кого-то будить? Это, знаешь ли, дурной тон. Люди устали, а тут еще мучающиеся бессонницей эльфы начинают топать ни свет ни заря. Знаешь, мне тоже чего-то не спалось, вот и подумалось, что это неплохое время именно для сбора травок: ночь, полнолуние… когда я еще смогу так запастись?
Рыжий окончательно рассвирепел. Травки?! Этот паразит искал пес знает где какие-то дерьмовые травки, пока они себе ноги стерли до самой задницы, пытаясь выяснить, куда он подевался?!
Гаррон почувствовал, что у него начинают чесаться кулаки.
— Ну-ка, спустись, — вдруг ласково попросил опекун.
— Зачем? — насторожился Белик, старательно держась поодаль.
— Потолковать хочу. Поговорить, разъяснить кое-что…
— А что тебе не нравится? — фальшиво удивился пацан. — Мне и так все прекрасно слышно. Можешь говорить, я весь внимание. Так в чем дело? Из-за чего такой переполох?
— Не знаешь?!
— Мм… неужели вы соскучились?! Ух ты! Правда?! Мне, конечно, лестно, но тебе не кажется, что это немного слишком? Особенно для наших уважаемых эльфов? Нет, ты не подумай, я вовсе не отрицаю своей исключительности и совершенно фантастической привлекательности, но если вы начнете каждый раз так бурно реагировать на отсутствие рядом моей неотразимой физиономии…
Таррэн, наконец, не стерпел и негромко сообщил присутствующим, в какое такое место он с огромным удовольствием ткнул бы эту неотразимую физиономию, чтобы вдоволь насладиться получившимся натюрмортом. На что Белик, даже не повернувшись, столь же любезно посоветовал страстному любителю прекрасного щедро умыться свежим коровьим навозом и помалкивать, пока его самого не сделали объектом высокого искусства.
Эльф в ответ хищно прищурился: похоже, самоуверенный мальчишка хочет новой взбучки? Прошлое прошлым, но сколько же можно нарываться?! Он проводил долгим взором гарцующего Карраша и процедил:
— Мне жаль, Урантар, но я, кажется, начинаю понимать, чем твой племянник в свое время не угодил моему собрату.
Дядько переменился в лице:
— Извини, я сам улажу этот вопрос. — Он вскинул голову и, не сводя глаз с лукаво подмигнувшего ему мальчишки, неестественно ровно заметил: — Похоже, мое слово больше не имеет для тебя значения? И мои просьбы потеряли всякий смысл? Хорошо, учту. И буду вынужден ответить тем же: по возвращении нам с тобой придется серьезно поговорить. На тему перворожденных в целом, темных в частности и твоего поведения в особенности. Ты меня понял?
— Вполне, — холодно отозвался Белик и, прекратив паясничать, пустил Карраша вдоль тракта рысцой, стараясь все время держать взбешенных караванщиков и опекуна в поле зрения. Как, впрочем, и эльфов, и повозки, и все остальное.
Казалось, его не трогали многообещающие взгляды снизу. А грозный вид встопорщенных усов и красноречиво поглаживаемые некоторыми особо буйными типами рукояти ножей его даже позабавили, о чем пацан не преминул во всеуслышание объявить. И это вызвало еще большую злость: люди переживали, беспокоились, от эльфов берегли столько времени, чтобы дурака не зашибли!
