– Хочешь сказать… – странно дрогнул эльф, – кровь Изиара позволяет мне быть с тобой рядом?
– Ну ты ведь здесь? И еще живой. Даже успешно сопротивляешься, хотя любого другого на твоем месте уже скорчило бы от боли. Здорово, да?
Таррэн прикусил губу, неожиданно поняв истинную причину, по которой смог нащупать узы единения, связывающие ее с грозной хмерой. Почему сумел вылечить рану от зубов саламандры. Почему, наконец, Белка выжила после ее бешеного огня – кажется, она просто защищена от любой угрозы так, как ни одно существо на Лиаре!
– Да, – словно подслушала она его мысли. – Твой дерьмовый братец не хотел меня потерять – я досталась ему слишком дорогой ценой. Он почти три века искал сочетание знаков, позволивших бы изменить человека так, чтобы вы… чтобы твоя раса жила. Ему был нужен не просто наследник, не просто женщина, которая была бы вернее рабыни и подарила бы этого наследника… Ему было нужно живое оружие, способное дарить смерть одним взглядом или касанием. Убивающее по его приказу. Бездумное, покорное, совершенное оружие, которое принесло бы ему сумасшедшую власть, открыло бы любые двери и даже расчистило бы дорогу к трону. Но я не хочу сейчас об этом вспоминать.
Белка прикрыла глаза и умолкла, заново переживая свое страшное прошлое. Таррэн молчал тоже, потому что не находил слов, чтобы помочь ей исцелить израненную душу. Он лишь хотел, чтобы эта часть ее жизни никогда больше не возвращалась. Чтобы Белка избавилась от боли. Воскресла. Ожила по-настоящему. Ради этого он был готов на все. Даже на то, чтобы и дальше держать ее на руках, рискуя лишиться последних крох рассудка, и тихонько гладить мягкие волосы, страстно надеясь, что это поможет ей успокоиться.
– Твой брат наложил на меня руны защиты, – неожиданно призналась Гончая. – Это ты уже знаешь. Но, если честно, он использовал не только их. Ты меня слушаешь?
– Да, – тихо шепнул темный эльф, наслаждаясь каждым мгновением и мечтая о том, чтобы этот миг никогда не закончился.
– На мне еще есть руны сродства, отторжения, влечения, изменения. Талларен использовал все свои знания, чтобы закрыть меня от существующих и еще не созданных ядов. Он придал моей коже крепость камня. Он дал мне новое лицо, новое тело и невероятно долгую жизнь, чтобы я скрашивала его бессонные ночи. Можно даже сказать, что он создал меня заново, но за это…
Белка прерывисто вздохнула.
– Он отнял у меня возможность самой жизни. Он уничтожил мое прошлое, будущее, стер меня из этого мира, как стирают рисунок на мокром песке. А взамен нанес свой собственный – тот, который изменил меня навсегда. Из-за этого я перестала быть Белкой. Я больше не человек, Таррэн. Я… я даже не знаю, кто я! Наверное, чудовище? Может, пересмешник был прав?
– Мне жаль, если ты так думаешь, – прошептал Таррэн, прижимаясь щекой к ее макушке. – Потому что для меня ты все равно останешься Белкой.
– Жаль? – горько улыбнулась она. – У меня на спине вырезаны руны полного подчинения, эльф, а ты говоришь, что тебе жаль?! Неужели ты не понимаешь?! Неужели не слышишь? Я убью тебя, если ты только сглупишь! Уничтожу твою личность полностью! А ты говоришь – жаль!
Он устало прикрыл глаза. Так вот в чем дело! И вот почему старая Грета велела ему не смотреть! Руны подчинения! Руны, способные уничтожить саму суть живого существа, если на активный рисунок бросить даже мимолетный взгляд! Прежний вожак Гончих не сумел удержаться и пропал! Руны, вот где ответ!
– О боги… сколько же их у тебя? – в ужасе прошептал Таррэн.
– Четыре. Для тела, души, сердца и духа, – неестественно ровно сообщила Белка. – Тем, кто увидит их целиком, грозят безумие и смерть. Полное подчинение, если ты понимаешь. А тем, кому повезет рассмотреть первые две, – вечная каторга чувств, от которых не спасет ни время, ни расстояние, ни магия. Запомни, ушастый: я живая приманка. Ходячий афродизиак, на котором с одной стороны выжжены руны, заставляющие вас кидаться навстречу. А на другой – руны подчинения, от которых вы сходите с ума и теряете себя прежних. Спереди – сладкая начинка, сзади – смертоносный капкан. Если я оплошаю, не догляжу, кто-то из вас может погибнуть. Нет, он не умрет, не забудет прошлого, не утратит силы, но он никогда больше не будет прежним, понимаешь? Хоть король, хоть бродяга; эльф, гном или человек – никому не будет спасения, а я этого не хочу. Даже для тебя.
– Неужели нет никого способа?..
– Нет. Только смерть.
– Это наша вина. Прости.
– Тебе не за что извиняться, – покачала она головой. – Ты другой. И не спорь, я знаю, о чем говорю. Ты настолько отличаешься от брата, насколько я сама отличаюсь от обычной девчонки. Тебя даже ненавидеть не получается как следует, и я уже сомневаюсь в том, что ты вообще темный!
– Почему же? Я чистокровный темный, – горько усмехнулся эльф. – Чище просто не бывает.
– Да, в вас с братом течет одна кровь, но и во мне ее хватает. Так что, можно сказать, мы все прокляты: я, он, ты… Пусть вы и родичи, но теперь это не имеет никакого значения. По крайней мере, для меня.
– Знаешь, почему я отрекся? – неожиданно спросил Таррэн. – Знаешь, почему ушел из леса? Почему бросил род и семью вопреки воле совета? Именно из-за того, о чем ты говорила. Ты ведь помнишь многое из того, что знал Талларен? Он поделился с тобой памятью?
– Да. Он хотел, чтобы я знала, зачем он так поступает.
– Ты была права, – измученно вздохнул эльф. – И он тоже не обманул, когда накладывал узы, потому что мы на самом деле вымираем как раса. Ты была права во всем: мы теряем себя. Нас становится все меньше, словно идет война.
– А это и есть война, – невесело хмыкнула Гончая. – Ваша персональная война на выживание, в которой, как известно, все средства хороши.
Таррэн внезапно напрягся.
– Ты… видела?
– Да, – не стала отрицать Белка, и глаза ее холодно блеснули. – Я знаю, что была не единственной, кому выжгли эти проклятые руны на коже. Талларен хотел, чтобы я это знала. Прониклась теми «жертвами», которые он принес ради меня. Хотел, чтобы я помнила, сколько времени он потратил, чтобы подобрать правильную комбинацию рун. Я все знаю. Даже то, что
