Брюс извинился перед остальными и проследовал за доктором к палате Альфреда, а затем вошел через гостеприимно распахнутую дверь. Альфред тут же сел на кровати ровнее. Брюс всегда считал своего опекуна сильным и неуязвимым, добрым и честным, но сейчас юноша впервые обратил внимание, что Альфред постарел — в глаза бросились его морщины и седые волосы. Опекун казался смертным. Не самое приятное ощущение.
— Мастер Уэйн, — поприветствовал его Альфред. Обычно сильный, глубокий голос мужчины звучал хрипловато. Большая часть головы была перебинтована.
Брюс поспешил к опекуну, взял его за руку и крепко ее сжал.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Доктора сказали, что зашили рану у тебя на голове.
Альфред отмахнулся.
— О, я буду в полном порядке, — ответил он, — по сравнению с тем, что я испытал в армии, это сущая царапина. Ночные бродяги могли бы справиться и получше — но пусть сперва их поймает полиция.
У Брюса словно гора с плеч упала. Юноша расслабился, уселся в кресло рядом с кроватью Альфреда и обхватил голову ладонями.
— Мне так жаль, Альфред, — произнес он, — так жаль. Я думал, я потерял тебя.
Все эти годы именно Брюс заставлял Альфреда беспокоиться — то водил слишком быстро, то внезапно гонялся за преступниками, подвергая жизнь опасности снова и снова — и все же, все эти приключения не шли ни в какое сравнение с тем ужасом, который Брюс испытал сегодня, осознав, что Альфред мог умереть. Как много раз действия Брюса вселяли схожий страх в его опекуна?
При виде склонившего голову Брюса взгляд Альфреда потеплел.
— Выше нос, мастер Уэйн, — произнес он, — я никуда не делся, и помимо царапины на голове в полном порядке. Вы же теперь мужчина, пусть и довольно молодой, и постоянно находите неприятности на свою голову… но вы всегда будете моим воспитанником, и я всегда буду за вами присматривать. В точности, как вы присматриваете за мной.
Брюс встретился с наставником взглядом. Хотя с той памятной ночи в переулке прошло уже больше десяти лет, он все еще помнил тот взгляд опекуна, который всегда успокаивал Брюса в самые сложные моменты в жизни. Юноша кивнул, пытаясь выкинуть из головы свои мысли о жизни без Альфреда.
Альфред улыбнулся.
— А из нас вышла хорошая команда, мастер Уэйн, — сообщил он, — особенно если вспомнить, какими тумаками вы их награждали.
Фирменный юмор Альфреда. У Брюса отлегло от сердца. Он потянулся и хлопнул наставника по плечу.
— Да ты и сам неплохо смотрелся, Альфред.
Мужчина подмигнул, затем его взгляд посерьезнел.
— Ночные бродяги избрали вас следующей жертвой, мастер Уэйн. Вы же не особо отличаетесь от предыдущих пострадавших от рук Мадлен, не так ли?
— Откуда ты знаешь?
— А вы думали, я не стану собирать информацию на девушку, о которой вы постоянно говорите? — Альфред наклонился ближе и скорчил гримасу. — Она опасна.
Брюс кивнул, затем нахмурился.
— Я знаю. Но я ничего не понимаю. — Юноша понизил голос. — Альфред… она предупредила меня. Во время нашей последней беседы она постоянно повторяла, что я следующий в их списке и мне надо уехать из Готэма. Она знала, что это произойдет, и хотела предупредить меня.
Альфред прищурился.
— Возможно, это была такая уловка.
Дверь позади Брюса открылась, и в комнату вошла детектив Драккон. У нее под глазом красовался синяк, а одна рука была перевязана. При виде Драккон Брюс испытал огромное облегчение. Он даже привстал со стула, чтобы поприветствовать ее.
— Детектив, — начал он, — вы…
Женщина натянуто улыбнулась, но осталась стоять в дверях. Слова застряли у Брюса в горле.
— Детектив? — В замешательстве повторил юноша.
— В чем дело? — добавил Альфред.
Драккон сделала глубокий вдох, а затем кивнула Брюсу.
— Мадлен.
Вся радость, которую только мог испытать Брюс при виде идущего на поправку Альфреда, при виде целой и почти невредимой Драккон — все это моментально сменилось холодным ужасом. Брюс уставился на детектива.
— Что с ней?
— Она сбежала.
«Сбежала».
Брюс так и остался сидеть в кресле, не в силах справиться с мыслями. Сбежала. Нет. Но как? Она оставалась в камере даже во время побега других заключенных, так зачем ей убегать сейчас?
— Она… она не могла… — начал было он.
Драккон показала на висящий в палате Альфреда телевизор, настроенный на новостной канал.
— Сами убедитесь.
В эфире крутили репортаж из «Аркхэма». Репортеры как раз изучали пустую камеру Мадлен.
У Брюса к горлу подкатила тошнота. Он вспомнил, как Мадлен впервые взглянула на камеры… и как бы между делом упомянула, как их можно отключить… затем она прикинулась слабой и уязвимой… а затем рассказала, как они смогут поговорить без свидетелей. Брюс не понимал, как именно она это сделала, но не сомневался, что девушка как-то воспользовалась перезагрузкой камер безопасности.
«Ну конечно». Теперь все стало на свои места. Зачем ей было пытаться сбежать во время бури, когда по всей лечебнице разносились сигналы тревоги и все охранники искали беглецов? Да тюрьма просто кишела стражниками. Вместо этого Мадлен воспользовалась ситуацией для подготовки своего настоящего побега. И все это было частью грандиозной аферы, направленной против него.
Теперь Мадлен была где-то на свободе, вне пределов лечебницы «Аркхэм». Она могла сбежать в то самое время, пока Альфред и Брюс боролись за свои жизни. Брюс, не веря в происходящее, покачал головой.
— Куда… как? — попробовал произнести он. — Есть зацепки?
— Да. Одна. — Драккон распахнула дверь шире, и на пороге появились новые офицеры полиции. Один из них держал наготове наручники. Рядом в замешательстве стояли Харви, Дайан и Люциус. — Ты.
Всё внезапно поплыло у юноши перед глазами.
— Я?
— Согласно записям с видеокамер наблюдения ты был последним, кто вошел в отделение интенсивной терапии перед тем, как они перезагрузились. Мадлен оставила в камере записку, где поблагодарила тебя за помощь.
— Что? — воскликнул Брюс. — Вы же не думаете, что после всего… особенно после сегодняшнего утра…
— У меня нет другого выхода, кроме как заподозрить тебя в соучастии организации побега. Мне очень жаль. — Драккон глубоко вздохнула, затем жестом указала полицейскому на Брюса.
Офицер приготовил наручники.
— Брюс Уэйн, вы арестованы.
Глава двадцать первая
В комнате для допросов в полицейском участке было холодно и пусто. Из всей мебели там были всего несколько стульев да один стол, за которым друг напротив друга сидели Брюс и детектив Драккон в компании еще одного полицейского. Женщина протянула юноше один-единственный лист бумаги, а затем откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и принялась наблюдать за его реакцией.
— Она оставила тебе это, — пояснила Драккон, — охранники рассказали нам, что из-за неполадок с системами видеонаблюдения они получали неверную запись из камеры Мадлен. Благодаря этому Мадлен удалось напасть на двух рабочих, которых мы отправили присмотреть за ней. Она вырубила обоих, забрала у них пропуск и сбежала прежде, чем поднялась тревога, потому что ни одна камера не смогла ее засечь.
Брюс уставился на записку, написанную рукой Мадлен
